Искатель, 2019 №1

— Василий Андреевич, к прокурору на пятый этаж мы с вами не пойдем. Нечего отвлекать занятого человека всякой чепухой, не имеющей под собой никаких юридических оснований. И повторять ему рассказ о черном квадрате и простуженном голосе я не собираюсь. Забудьте о моей исповеди. Я ничего вам не говорил. Вы же не хотите попасть в психбольницу? Я, например, не желаю. Так что в наших с вами интересах помалкивать. Дело в том, Василий Андреевич, что все мысли, которые кружились у вас в голове, когда мы сюда ехали, я слышал. Такая вот появилась у меня новая способность.

У Соколова от неожиданности буквально отвалилась нижняя челюсть.

— Как это — слышал мои мысли? — прервал затянувшуюся паузу Соколов и вытер тыльной стороной ладони выступившую вдруг на лбу испарину. — Что ты за ересь несешь?

— Я говорю правду, Василий Андреевич. Ведь это не сложно проверить.

— Верно, проверить просто, — задумчиво произнес Соколов, потерев подбородок. — Ладно, пока к прокурору не к спеху. Пойдем ко мне.

Зашли в кабинет Соколова. Василий Андреевич закрыл изнутри дверь на ключ и положил его себе в карман.

— В общем, Гриша, или мы сейчас придем с тобой к общему знаменателю, или я самым серьезным образом вынужден буду обратиться за помощью к медицине, чтобы вылечить тебя. Раз ты говоришь, что уже слышишь мои мысли, то это, извини, в свою очередь говорит о том, что ты психически не здоров. Согласись, Гриша, что дальше так продолжаться не может.

— С таким же успехом и я про вас могу сказать, что вы психически нездоровый человек.

— Не надо переваливать с больной головы на здоровую, голубчик, — помахал рукой, как бы защищаясь, Соколов, — я ведь говорю с тобой очень серьезно.

— И я серьезно, — спокойно ответил Григорий.

Соколов, набычившись, некоторое время тяжело смотрел на своего осмелевшего подчиненного, затем молча сел за свой стол и кивнул Григорию на стул у приставного столика.

— Хорошо, сейчас проверим, кто заболел, — многозначительно сказал он и, уперев локти в стол, сцепил пальцы рук. — Значит, говоришь, слышишь мои мысли? Прекрасное качество для следователя. А что, если сейчас не угадаешь, о чем я подумаю? Согласен при таком исходе добровольно отправиться на лечение к психиатру?

— Согласен, — невозмутимо ответил Григорий.

— Тогда изволь, слушай, о чем я подумаю, — с легкой ехидцей продолжил Соколов, уверенный, что уж сейчас-то Григорий сам себя загонит в угол. Он посмотрел на потолок, на окно, а потом воззрился на собеседника.

— Ну, так о чем я подумал?

— Вы подумали, Василий Андреевич, о том, что хорошо бы сейчас выпить чашечку самого крепкого кофе и заняться своими делами, которых полный сейф, и чтобы Григорий, то есть я, поимел совесть и сам пошел к медикам и сдался им, — деловито ответил Григорий.

Соколов нервно вскинул брови и медленно поднялся со стула. Он посмотрел на Григория с удивлением и нарастающим страхом.

— Ну, это, дружок, и угадать можно было, — вымолвил он тихо и неуверенно. Выйдя из-за стола, он стал беспокойно прохаживаться за спиной Григория. — Я подумал слишком стандартно, — буркнул он, — конечно, это делает тебе честь. Я всегда считал тебя отличным следователем, способным со временем заменить меня на должности начальника отдела.

— Спасибо, Василий Андреевич, за такое лестное признание. Но я не угадывал ваших мыслей, я их просто слышал. Еще раз говорю, что у меня появилась такая способность.

— Допустим, — неохотно согласился Соколов, — но попробуем еще разок. — Он сел на стул напротив Григория и, уставившись ему в переносицу, сказал:

— Ну, а о чем я сейчас думаю?

Немного помолчав, Григорий сказал:

— Вы подумали о том, какой у вас в детстве был прекрасный пес по кличке Полкан и как жаль, что он погиб под машиной, не прожив полностью своей и без того короткой собачьей жизни.

— Верно, — еле слышно прошептал Соколов, и в горле у него мгновенно пересохло. Он тяжело поднялся. Не глядя на Григория, снял форменный пиджак и механически бросил его на стул. Потом задумчиво прошел к столику, стоявшему у окна, и включил электрочайник.

— Да, Гриша, я должен признать, что ты был прав, — со вздохом прервал он затянувшуюся паузу. — С тобой действительно происходят невероятные вещи. Но это и усложняет твое положение. Ведь нельзя исключить, что ты можешь в любой момент превратиться, например, в какого-нибудь вампира и стать очень опасным для общества. А что, если ты уже прошедшей ночью превращался в маньяка-убийцу? А с рассветом вновь стал обычным человеком?! Ты этого не допускаешь? Возможно, потом ты забыл о случившемся.

— Не допускаю, Василий Андреевич, — покачал головой Григорий, — в маньяка я не превращался и Карташова не убивал. Кстати, я этого человека раньше совершенно не знал.

— Ну и что? Забрел к нему случайно.

— Это уже похоже на допрос, гражданин начальник, — невесело усмехнулся Григории. — Тогда уж допрашивайте по всей форме, с протоколом.

— Это не допрос, Гриша. Просто я хочу разобраться во всей этой чертовщине. А допрашивать тебя я не имею права, так как для этого нет никаких юридических оснований.