Искатель, 2019 №1

— Я и не отказываюсь от такой малости, — отозвался Соколов, — да, я, Соколов Василий Андреевич, действительно ношу прозвище Вася-Барон. Если бы только в кличке было дело… — Он обхватил голову руками и в отчаяний закачал ею. Ему вдруг стало страшно от тех последствий, которые ждут его последами показаний. Солгать он также боялся, так как немедленное наказание со стороны черного квадрата страшило его еще больше. Глубоко в душе он надеялся лишь на то. что Григорию не удастся довести дело до суда и лаже провести расследование его преступной деятельности. Он надеялся на смертельное действие мальтийского яда, которым была смазана обойма с патронами в его пистолете. Пистолет у Григория, и не может быть такого, чтобы тот хоть раз не вынул обойму из рукоятки.

— По-моему, разговор наш оборвался на подпольных заводах, производящих фальшивую водку, — напомнил Григорий. — Где они находятся?

— Один — не доезжая пяти километров до Мытищ, второй — перед Балашихой.

— А поточнее?

— Я нарисую подробные карты мест их расположения и принесу тебе вместе со схемой сигнализации в логове босса.

— Неужели нужны карты?! — заметил Григорий с сомнением. — Разве нельзя объяснить на словах?

— Заводы под землей, а потому рассказывать о них без карт и схем электронной защиты равносильно тому, что рисовать прутиком на воде.

— Допустим, — согласился Григорий, — принесешь завтра, то есть уже сегодня, тогда и потолкуем подробнее. Скажи, Василий Андреевич, вот ты, если бы был честным начальником следственного отдела, с чего бы начал собирать доказательства преступной деятельности кокаиновой организации Харакири?

— Честным, — грустно усмехнулся Соколов. — Тяжело слышать эти горькие слова, но все правильно. Я себя не оправдываю. А начал бы я сбор доказательств с задержания курьера, некоего Алика Шамраева. Завтра он должен прилететь с партией кокаина спецрейсом из Чечни в Шереметьево-2.

— Время прибытия самолета?

— Двадцать три-сорок.

— Подо что будет замаскирован наркотик?

— Схема старая. До того банальная, что удивишься. Но действует пока безотказно. Почему? Да потому, что вся цепочка людей, причастных к этой схеме движения наркотиков, куплена. За то чтобы быть в нужное время слепыми, должностные лица получают хорошие деньги и будут молчать даже в том случае, если их станут распиливать пополам.

— И что это за схема?

— Все тот же печально известный «груз двести». Харакири пользуется им со времен войны в Афганистане.

— Сейчас этот груз из Чечни?

— Да. Но наркота из Афганистана. Тело какого-нибудь погибшего солдата потрошат и вместо внутренностей закладывают пакеты с кокаином. Цинк, понятно, запаивается, и никто его не смеет вскрывать. Документы оформляются должным образом на родственников. Якобы на родственников. Деньги, Гришенька, делают все.

— Сколько наркотиков в одном цинке?

— До тридцати кэгэ. На этот раз должно прибыть два цинка.

— И часто они прибывают?

— Раз в неделю.

— По сколько штук?

— По-разному. В разгар боевых действий таких кокаиновых цинков прилетало до пяти одним рейсом. — Соколов вздохнул, покачал понуро головой, затем вдруг выпрямился, и надежда зажглась в его хитрых глазах. — Знаешь что, Гришенька, на хрена тебе со всей этой грязью возиться? У меня есть к тебе конкретное предложение.

— Ну?

— Я приношу тебе полный список всех членов организации, а ты приговариваешь их черным квадратом. Зачем ноги бить, собирая доказательства на этих подонков?!

— И ты готов так запросто сдать всех своих дружков? — неприязненно усмехнулся Григорий. — Да-а, нравы у вас, вижу, звериные. Нет, Василий Андреевич, не договоримся. Без доказанной вины никто не может быть приговорен к смерти. Где гарантия, что ты не внесешь в этот список человека не виновного, а просто неугодного тебе? Вспомни историю. Такой подход ничего тебе не напоминает? И вообще, я не хочу пользоваться услугами черного квадрата. Не хочу и не буду присваивать себе функции судьи. Я не народный суд, а следователь.

— Удивляюсь и восхищаюсь тобой, Гриша, — разочарованно вымолвил Соколов и, откинувшись на спинку дивана, смежил веки. Он старался ни о чем не думать, чтобы Григорий не прочитал его мысли. Но одна мысль назойливо крутилась, теша в нем надежду (о смазанной мальтийским ядом обойме в его пистолете), но он усилием воли подавлял ее и твердил про себя льстивую фразу: «Гриша, как я тобой восхищаюсь, горжусь и искренне люблю тебя. Жаль, что мафия угрозами заставила меня работать на нее, и ты мне этого не можешь простить».

Григорий прочитал его мысль и усмехнулся:

— Тебе, гражданин Барон, в изобретательности не откажешь. Не ври, что любишь меня. Любишь, как удав кролика. Только у тебя сейчас нет возможности проглотить меня. И не будет. Так что советую прекратить раскидывать коварные сети с целью моего уничтожения. Как говорит народная мудрость, не копай другому могилу, как бы самому в нее не угодить.

— Гришенька, да что ты…

— Ну, будет с комплиментами, — оборвал Григорий. — Отвечай только на вопросы.

— Да, конечно, как скажешь, — закивал удрученно Соколов.

— Чем конкретно занимался капитан полиции Сукачев?