Искатель, 2019 №4

Что произошло между ним и Кунцем, точно сказать нельзя, но в настоящую минуту этот человек, движимый, вероятно, местью, собирался искупить свои старые грехи, которых было так много на его душе, еще недавно косневшей в разврате.

Была глухая ночь. Лампы в длинном коридоре чуть мерцали, убегая вдаль бесконечной цепью огоньков.

Кругом было тихо как в могиле.

Вдоль стены пробирались два человека: один был сухощавый, годы которого определить было очень трудно, другой был фельдшер Савельев. Оба шли тихо, почти крадучись.

Вот они остановились около одной из многочисленных дверей с решетчатыми форточками, Савельев, так же крадучись, прошел дальше, а «сухощавый» отворил дверь всунутым в его руку ключом и вошел в камеру.

Задремавший было Долянский дико вскинул на него испуганные глаза. Перед ним стоял совершенно незнакомый ему субъект. Испитое лицо его и немного косые глаза не внушали к нему симпатий.

Но вот этот человек осторожно наклонился, вынул нож и стал ловко перерезать ремни.

Будучи уже освобожден, Долянский продолжал лежать неподвижно, предполагая, что все совершившееся с ним есть сон.

Но вот человек стал оттирать его опухшие руки и ноги и прошептал:

— Не имеете ли вы силы встать? Помните при этом, что если вы не подниметесь, то вы пропали.

Теперь Долянский понял, что это все с ним творится в действительности, и, к удивлению таинственного освободителя своего, быстро вскочил на ноги.

— Скажите, кто вы? От кого? — спросил он.

Но незнакомец, приложив палец к губам, указал кивком на дверь: — Потом узнаете все. Ступайте так, как есть, в белье, там вы найдете одежду.

— Где — там?

— Увидите! Молчите.

И вот вновь по коридору крадутся две фигуры. Одна в ночном к белье, другая в платье не то фабричного рабочего, не то приказчика.

— Тише, тише! — говорил проводник Долянского, когда последний, покачиваясь от слабости, хватался за сетки проходимых дверей. Вот они прошли мимо памятной ему ванны. Вот и винтовая лестница. Там есть черный ход. На лестнице было совершенно темно, откуда-то снизу пахнуло резким холодом осенней ночи.

Ощупью Долянский спустился вниз и увидел в открытую дверь красивый ландшафт, облитый лунным светом. Вправо виднелась густая чаща сада. Туда они и направились.

Долянский дрожал от холода, но осознание своего спасения чудесно поддерживало его.

— Сюда, сюда! — шептал незнакомец, то махая Долянскому, то хватая его за руку.

Они вошли в кусты. Незнакомец тихонько засвистел. На свист ему ответили таким же тихим свистом.

— Сюда! — сказал в последний раз незнакомец и вывел молодого врача на крошечную полянку, где мелькал чей-то темный силуэт.

Долянский сразу узнал его. Это был фельдшер Савельев.

Он быстро приблизился к Долянскому и, накинув ему на плечи что-то вроде длинной шубы, взял его под руку, после чего все трое быстро пошли вперед.

Сад окончился, и показался высокий забор.

— Вам придется подняться по натыканным гвоздям, — обратился Савельев к Долянскому, — чувствуете ли вы себя достаточно сильным?

— Да-да, я могу! — отвечал Долянский и, заметив первый гвоздь, ступил на него.

С ловкостью кошки проделал он это упражнение и через минуту упал по ту сторону в неглубокую сухую канаву и потерял сознание.

Придя в себя, он заметил, что едет не то на телеге, не то на повозке. Справа и слева около него сидели его избавители.

Новые сообщники

Когда беглецы достигли дебаркадера станции, Долянский оправился настолько, что мог вылезти из повозки без посторонней помощи. Теперь только пришло ему на ум узнать, кто был незнакомец, так чудесно спасший его из того положения, которое казалось ему ужаснее самой смерти.

Колечкин назвался, но эта фамилия не сказала ему ровно ничего.

— Не пойдем в вокзал, — сказал Савельев, — вероятнее всего, за нами будет погоня. Надо ожидать проходного поезда вот там, да и там не совсем безопасно. На всякий случай один из нас, или я, или ты, — обратился он к Колечкину, — должен стоять на страже.

И,говоря это. все трое перешли пустынные шпалы и скрылись в довольно глубоком овраге, с двух сторон отделяющем насыпь.

Яркий месяц позволял далеко видеть, и каждый предмет бросал среди его голубого блеска длинные черные тени.

— Вы тут ждите поезда, — тихо сказал Савельев, — а я должен вернуться. Моя месть и мое искупление еще не кончены. Господин Долянский, у меня там остается графиня… Я сперва думал отложить освобождение ее на некоторое время, но теперь вижу, что это опасно… Надо возвратиться… — Я не боюсь своей гибели, мне моя жизнь мало теперь нужна, но жизнь графини необходима, чтобы отомстить нашим врагам… В Петербурге вы остановитесь в Знаменской гостинице. Если мне все удастся так, как я думаю, то я прямо с вокзала приеду туда с графиней. Но во всяком случае вы должны явиться в департамент и поторопить ревизора… ну, прощайте пока!

И, прежде чем Долянский успел возразить что-нибудь, Савельев скрылся в овраге.

В эту же минуту чугунный электрический звонок возвестил о приближении поезда.