Искатель: Проклятие Древней крови (СИ)

– …Он взглядом окинул и так повелел:

«Забота о младших – старших удел.

Дабы от распрей избавить оставленный храм

Власть на крови вручаю я вам».

– Что за бездарные вирши? – нахмурился князь. – Никогда не слышал этой чуши.

– На ходу сочинил, – недовольно буркнул Игни. Обхватил горлышко бутылки ладонью и позволил Священному огню свободно течь по руке, сосредотачиваясь в пальцах. Примерно таким образом он мог поджигать бумагу – концентрируя тепло в одной точке, как линза в очках собирает в пучок солнечные лучи.

Воцарилось молчание. Алишер с недоверчивым видом наблюдал за тем, как пробка сама по себе начала ползти вверх. Игни стискивал горлышко бутылки тем крепче, чем сильнее ощущался жар. Наконец, спустя примерно минуту, пробка с глухим хлопком выскочила из бутылки. Алишер проводил ее взглядом.

– Меня изгнали за меньшее… У тебя есть трубочное зелье?

– У меня есть вино, – усмехнулся Игни. Поморщившись, он отнял покрасневшую, обожжённую ладонь от бутылки и перехватил её левой рукой. Причем, намного ниже того места, которое в Резервации обычно называют «юбкой». Наполнил две гончарные кружки из красной глины почти до краев. Протянул одну – с растительным орнаментом – Алишеру. Вторую – с горным пейзажем, выдавленным стилом в мягкой глине до запекания – оставил себе.

– Ваше здоровье, князь.

Глава ХIII. Наследие

Князь Алишер с сомнением заглянул в кружку, принюхался. Игни эта подозрительность насмешила.

– Откупорил на ваших глазах, князь. Не отравлено, – в доказательство своих слов он отпил вина из кружки. Голова кружилась после голодной и бессонной ночи, а вино добавило новую ноту в монотонный шум в ушах. Игни достал из кармана отцовский медальон и, не разжимая кулак, положил на стол перед собой. Стало чуть полегче – а на большее парень и не рассчитывал. Вдобавок к отрезвляющему воздействию заключенного в медальон камня, серебро приятно холодило обожженную кожу.

Князь глянул искоса.

– Что у тебя в руке? Я заметил в Чайном домике, что ты не выпускаешь из рук безделушку.

Игни дал себе время подумать. Медленно раскрыл ладонь. На серебряной крышке с витиеватой отцовской монограммой заиграли блики. «Если попросит открыть или дать подержать – значит, точно чувствует камень. Других доказательств и не нужно», – промелькнула ехидная мысль, но Игни придержал злорадство до лучшего времени.

– Подарок отца.

Алишер отвёл взгляд, словно Игни сказал что-то неприличное.

– Позволь предположить. Он погиб во время восстания в Резервации, и это единственная вещь, которая у тебя осталась на память о нём? – фиолетовый глаз оглядел скудную обстановку комнаты, скользнул по выцветшим обоям и вернулся к медальону. Алишер смотрел на закрытую крышку с жадным любопытством искателя, дорвавшегося до опасной тайны.

Игни сжал кулак так, что все восемь граней медальона впились в кожу. Легкая улыбка тенью легла на потрескавшиеся губы.

– Нетрудно догадаться. Миротворцы не церемонились с мятежниками.

Алишер достал из кармана мужской несессер, открыл. Поддел ногтем короткую плоскую пилку для чистки и подпиливания ногтей. Согнул пальцы и с задумчивым видом принялся приводить ногти в порядок. После паузы, потребовавшейся для того, чтобы избавиться от докучливого обломанного кончика, князь, не поднимая головы, проговорил неожиданно тяжелым тоном:

– Я думал, скажешь «с нами». Ты ведь тоже там был, Игни Аркана, – прозвучало как отдаленный рокот морского шторма. – Как ты ушел от Охотников? Из того ущелья, где взяли «в клещи» отряд Валора, даже мышь не могла бы проскользнуть незамеченной.

Игни не спешил с ответом. Он положил медальон на край стола, взял кружку и отпил ещё глоток вина. В левую руку удобно легла большая плоская тарелка с остывшим овощным рагу. Игни сам не замечал, что привычка есть по-походному: на ходу или стоя, экономно и быстро, въелась в него не хуже, чем готовность в любой момент пустить в ход острый наконечник вечного пера.

Что хорошо при таком подходе к трапезе: если быстро есть, не сразу поймешь, что это не вкусно. Варна готовила не так хорошо, как Синия. Неумение Младших договариваться с огнём сказывалось в каждой мелочи: плоды земляного хлеба похрустывали на зубах, оставляя вяжущий привкус. А вот мякоть сладкого овоща аризали превратилась в кашицу. Игни без воодушевления отправлял в рот еду, стараясь не обращать внимания на вкус. Еще и не то приходилось есть, благодаря Предвечный огонь за милость.

– Ущелье было только в имперских газетах, князь.

– И дезертиры были только в газетах? И потери при отступлении, когда малефикары ударили по своим?

Игни смотрел в одну точку остановившимся взглядом. Воспоминания теснились в голове. Их оказалось так много, что ломило виски. Холодная ночь, ледяная вода, мокрая трава и безумные от ярости глаза брата.