Искатель: Проклятие Древней крови (СИ)

Игни сделал шаг назад. Разворачиваясь, он перехватил руку нападавшего и вывернул так, что тот, кого он принял за охотника, охнул и припал на колено, в то время как его локоть оказался направлен в сторону неба. Сверху вниз Игни посмотрел ему в лицо. Необычные желто-карие глаза с ненавистью глядели из-под козырька мокрой клетчатой кепки сквозь жесткие, как проволока, седые пряди.

– Я тя щас урою, рыжая погань, – кривясь от боли, выплюнул ему в лицо парень, больше похожий на подзаборную шпану, чем на человека из элитной императорской псарни.

Второй рукой, в которой была зажата остро заточенная отвертка, седой попытался выколоть Игни глаз. Рыжий увернулся, но болевой захват не ослабил. Он не мог понять, как действовать в изменившейся ситуации. Если это не Особый, значит, ареста, допросов и казни не будет. А что будет? Что этим двоим от него нужно?

– Кто ты? – спросил Игни, усиливая нажим. Противник зашипел. Крутанул в пальцах заточку и всадил в руку Игни.

Тот даже не заметил, что по руке к локтю заструилась кровь. Ледяной весенний дождь притупил даже ощущение боли.

– Кто ты? – повторил Игни, жалея, что вёрткий паршивец отнимает время впустую. Ведь где-то рядом был второй, не такой горячий и куда более опасный.

Но ответа не получил. Да и вопрос потерял значение.

Шею перехватила удавка. Игни выпустил седого парня и вцепился пальцами в плетёный жгут. Успел подумать: «Сволочи, вплели в кнут металлические звенья!»

А потом его сразила беззвучная молния, и он упал во Тьму.

Глава XVII. Цена ошибки. Часть первая

– Я уж было подумал, что мы союзники, ваша светлость. Где мои люди? – Алпин Фарелл говорил сквозь зубы: раскуривал папиросу, зажав между указательным и большим пальцем, будто защищал зыбкий огонек в щепоти от непогоды. Типичная для горцев манера. На склонах гор дуют такие ветры, что иначе прикуривать нельзя – если не хочешь сделать подношение бесплотным духам, которые охочи до крепкого табака не меньше, чем пастухи. Под крышей папиросе ничего не угрожало, но привычка защищать ее ладонью никуда не делась.

Князь Алишер поднял голову и задумчиво посмотрел на дверной проем, ведущий в темный коридор на втором этаже. Планировка дома, который он назвал своим, сильно походила на ту, что была у Варны Наори. Разве что внутренняя отделка стен и пола выдавала небрежение или же патологическую скупость хозяев.

– Ваш Особый помощник больше не с нами, а лучший искатель, говорят, растерял хватку вместе с пальцами. Мои соболезнования.

Синия узнала слово «особый», которое Алишер подчеркнул ехидной интонацией, и взглянула на князя с беспокойством. Керамический черепок, который она бесцельно крутила в руках, проводя подушечкой большого пальца по внутренней маслянистой поверхности, аккуратно лёг на полку буфета. Синия рассеянно потёрла пальцы друг о друга, стирая остатки черного порошка. Ей не очень-то верилось, что белоголовый князь имел в виду именно тех дознавателей, которые охотились за отступниками.

Был только один способ узнать наверняка.

– Оузель араштимархак о-хандэ биёуршэн? – негромко, но отчетливо спросила она на имперском.

– Етериндже биёрум, – улыбка у Алишера вышла пренеприятная: так могла бы улыбаться змея при виде кролика, запутавшегося в силках. В отличие от Синии, он произносил звуки мягче. Впрочем, объяснить это было несложно. Ей приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы выдерживать правильную тональность фраз вопреки намертво стиснутым челюстям.

– О-лум хайяты куртардэ. Туу-бир хатайдэ.

– О-ласэлэк[14], – любезное выражение пропало с лица Алишера так же внезапно, как если бы его кто-то стёр мокрой тряпкой.

Не найдя новых слов, которые могли бы воззвать к спящей совести князя, Синия развернулась к нему спиной и направилась в каминную комнату. Чтобы не выдавать посторонним мужчинам душевного смятения, она решила держаться от обоих подальше и занялась тем, чего больше всего просила душа: начала складывать обтёсанные от щепы просушенные поленья в закопчённый неухоженный очаг.

Алпин Фарелл наблюдал за их короткой беседой с непроницаемым выражением, какое часто можно увидеть у тех, кто курит во время разговора.

Табачная смесь расслабляет лицевые мышцы, и всем присутствующим кажется, что человек полностью поглощен созерцанием дымных узоров, однако не напрасно курящий искатель постоянно держит руку так, чтобы прикрыть рот.

Горец прятал в щепоти не только папиросу, но и кривую ухмылку.

Которая стала еще шире и кривее, как только он увидел человека, который неспешно спускался со второго этажа. На плечи его была наброшена тканая из козьей шерсти накидка с прорезью для головы, какие носят пастухи в горах. Редеющие волосы на макушке прикрывала пёстрая пастушья валяная шапочка с кисточкой.

– Меня предупредили, что у тебя проблемы с головой, старина. Но ты превзошел мои самые смелые ожидания.

Горец приостановился на мгновение, чтобы огладить глубокие складки на полосатой накидке.