Исход

Открыв наконец-то снова глаза, на улице он увидел толпу, которая с флагами и плакатами шла мимо кафе. Прекрасный аромат и хорошее настроение немедленно улетучились. Вкус у него во рту превратился в кислятину, а ощущения уюта как не бывало.

Эффект от чая-воспоминания никогда не держится долго. Сегодня – почти рекорд. Андрей различил среди демонстрантов группу студентов. Плакаты, которые они несли с собой, провозглашали: «Единство и Федерация!». Их содержание было понятно – в отличие от невразумительного скандирования, сопровождавшего демонстрацию.

– Как они только до этого докатились? – тихо спросил Андрей, опасаясь, что кто-нибудь услышит его слова – и неважно, носил ли он униформу СОЗЛ или нет.

– Да ну, они просто сбрасывают излишки энергии.

– Тем не менее, до сих пор генерал ничего не сделал, чтобы хоть как-то отреагировать на это. – Он повернулся к Уиндхэму и попытался подавить нахлынувшие мысли. Моя умершая мать, его умершая жена. Андрей тяжело оперся на металлическую столешницу и ещё более понизил голос:

– Нам что, снова предстоит пережить события, похожие на то, что творилось на «Принце Евгении»?

– Я думаю, нет, – ответ Уиндхэма прозвучал почти поспешно. В глазах священника отразилось сомнение. – Прежде всего, они желают заявить о себе. Дать генералу понять, что пришло время избрать гражданское правительство.

– У нас есть гражданские представители.

– Так-то оно так, но они обязаны подчиняться военным – неважно, насколько осторожно действует твой отец.

Оба старательно избегали уточнять, как велика осторожность генерала.

– Но этот слоган с плаката – «Единство и Федерация»… с этим солнечным флагом… слишком уж напоминает кое-что. Собственно, это можно трактовать совершенно однозначно.

Теперь пришла очередь Уиндхэма понизить голос:

– Федеративные Солнца.

– Именно. – Андрей взглянул на чашку с чаем-воспоминанием, которая все ещё стояла перед ним на столе, и внезапно почувствовал, что совершенно потерял интерес к лёгкому галлюциногенному воздействию этого напитка. Он проклял самого себя за то, что снова поддался этому искушению вместо того, чтобы встать лицом к лицу со своей проблемой – одиночеством. Тот факт, что с момента перевода Даны мы не видимся месяцами, я в самом деле не должен так тяжело воспринимать. Может, Николай даже прав…

– Андрей, что у тебя сейчас в голове творится? – прервал Уиндхэм его мысли.

Андрей чувствовал себя так, словно его вырвали из транса. В последнее время это случается всё чаще. Он глянул на Уиндхэма, потом перевел взгляд снова на улицу.

– Мне это все не нравится. Именно эти националистические идейки развалили Звёздную Лигу. Может, мой отец и решил закрыть на это глаза, но я этого делать не собираюсь. И кое-кто ещё – тоже не собирается. Неужели Звёздная Лига в изгнании тоже стоит на пороге распада из-за этой проклятой мелочности? Неужели мы так быстро повторим прошлое?

В ответ на провокационные вопросы Андрея Уиндхэм только качал головой, но жест этот не выглядел слишком уж убедительным.

– Нет, ты все-таки сгущаешь краски. Все не так уж плохо.

В Андрее рос гнев. В присутствии Уиндхэма такое с ним случалось редко.

– Ты был когда-нибудь в Секторе-три?

– Катай-город? – ответил Уиндхэм. Данное кварталу прозвище явно развлекало его, одновременно облегчая задачу приведения царящих там порядков в общий ряд с остальной цивилизацией.

Гнев вновь вскипел в Андрее и от его удара ладонью по столу подпрыгнули чашки.

– Не смейся над названиями. В них слишком много правды. Ты же видел тамошние граффити.

– Ну и что? Граффити есть в каждом секторе. У нас уже такой уровень благосостояния, что наши подростки не должны больше день-деньской помогать на стройках. Может, прикажешь опять ввести такие порядки?

Несмотря на комичность такого предположения, Андрею меньше всего на свете хотелось смеяться.

– Нет, речь идет о гораздо большем. Я видел катайские иероглифы, которые они рисуют на стенах. Там стоит: «Он провалился». И ты отлично понимаешь, кто этот «он».

Уиндхэм ущипнул бороду и потряс головой. Опять выражение его глаз обличало его же слова:

– Глупые выходки маленьких детишек. В большинстве случаев они сами не знают, чего хотят.

Андрей поднял руку в защитном жесте, а другой указал на проходящих по улице мужчин, женщин и детей всех возрастов. В толпе преобладали люди европеоидной наружности. Андрей и Уиндхэм знали, что речь идет в основном о колонистах, которые раньше жили в Федеративных Солнцах. Подданные Хэнса Дэвиона.

– Эти люди там, снаружи, не похожи на глупых маленьких детишек.

Неожиданно новый звук прервал их беседу. За криками и завываниями множества голосов, за скандированием трудно было в первый момент заметить разницу. Однако шум усиливался. Шум, какой издает толпа людей в панике.