Читаем Исход Русской Армии генерала Врангеля из Крыма полностью

Сила нашего огня все смела. Сопровождавший меня поручик Дяйкин хотел по моему приказанию узнать у ближайшего лежавшего красного подробности, но он был уже мертв, пришлось взять его огромную кожаную сумку. Оказалось, что ее владелец был интендантом какой-то красной кавалерийской дивизии и что они, как сказали раненые красные, шли на прорыв из нашего окружения. Дальше ночной поход продолжался нормально, но по-старому, в несколько рядов.

20 октября войска генерала Абрамова под прикрытием группы генерала Кутепова стали втягиваться в сальковское дефиле. Корниловская дивизия в это время, на походе от села Ново-Михайловка до села Ново-Алексеевка, отбивалась от атак красной конницы. Врезаться в колонну корниловцев противнику не удалось ни разу. В одном хуторе около Ново-Алексеевки корниловцы нашли несколько повозок своей хозяйственной части, отосланной прежде из Верхнего Рогачика. Застигнутые на этих повозках сестры милосердия были зарублены, предварительно изнасилованы и изуродованы.

Когда Корниловская дивизии подошла к станции Сальково, она была занята красными. После большого и тяжелого боя корниловцы ее взяли. Целые составы поездов, груженных интендантским имуществом, стояли брошенными на подъездных путях. Это имущество разбирали проходившие части и местные жители. В один вагон влез казак и выбрасывал из него пачки кожаных безрукавок, приговаривая: «Хватай Гаврилыч!», перебрасывал их дальше оживленной хохочущей толпе казаков.

21 октября.

День принес с собой опять массу неприятностей: кавалерия противника все время нас преследовала, и наша артиллерия снова поорудийно становилась перекатами на позиции и отгоняла красных. По ровной степи мы подходили с северо-запада к станции Алексеевка, и казалось, что мы скоро укроемся от противника обещанными укреплениями Чонгарского перешейка. Однако и красные учли это положение и их пехота спешила наперерез нам с севера с целью закупорить узкий проход на полуостров и прижать нас к водам лимана. В этот критический момент казавшаяся до этого мертвой станция Ново-Алексеевка ожила: беглый огонь нашего бронепоезда без промаха косил красных, сметая передовые их цепи, но их заполняли бегущие за ними. Строевой части полка пришлось остановиться, пропуская вперед, к Чонгарскому перешейку, наш обоз. Наша артиллерия тоже открыла огонь, затрещали пулеметы, и противник сначала смешался, а потом стал бежать назад, преследуемый артиллерийским огнем. Не скажу, чтобы с радостью корниловцы проходили за окопы с жидкой проволокой так называемых «Чонгарских укреплений», они их мало интересовали, а давила их горечь неудачи выхода на просторы Северной Таврии и приближавшийся конец Белого движения юга России. Это проклятое настроение усиливалось тяжестью перехода по Чонгарскому перешейку: сильно морозило, и пронизывающий до костей морской ветер убивал в человеке все живое, превращая его просто в автомат, да еще плохого качества. К моей группе всадников присоединился полковник Роппонет, командир нашего 3-го артиллерийского дивизиона, всегда тонный и подтянутый, а теперь, от холода, мороза и истощения представлявший из себя сосульку. Моя жена, сестра милосердия Корниловского ударного полка, вручила ему из своей запасной сумки теплое белье с требованием срочно добавить к тому, что у него было, для избежания рокового исхода. В этой ужасной обстановке меня более всего удивляли все те же ударники из недавних пленных красноармейцев. Полураздетые, с набитой под рубахами соломой, они не отставали от нас и гордо несли свои винтовки.

Во время перехода командиры полков и артиллерийских дивизионов направились, согласно приказу, на рекогносцировку района действий Корниловской ударной дивизии на своих старых позициях на Перекопском перешейке. 2-й полк продолжал движение на имение Струково, и 21 октября старшие начальники здесь узнали о неизбежности эвакуации Русской Армии. Оборона была теперь необходима только для нормальной посадки на суда. Днем 2-й Корниловский ударный полк прибыл в имение Струково. Переход — 105 верст (Агайман — Струково).

22 октября.

Дневка.

23 октября. Корниловская ударная дивизия выступила в село Воинка.

24 октября.

В 8 часов 2-й Корниловский ударный полк прибыл в Воинку и разместился по квартирам. Дневка. Переход — 25 верст.

25 октября. В 8 часов 2-й Корниловский ударный полк выступил из Воинки и в 15 часов прибыл в город Армянок. За неимением мест полк на ночлег расположился в лазарете и около него. Переход — 35 верст.

В полк прибыл из Египта, по выздоровлении, взвод офицеров. Получено приказание Корниловской ударной дивизии занять старые свои позиции по Перекопскому валу, сменив там гвардейские части. На правом фланге дивизии, по Сивашам, фронтом на восток стал 3-й Корниловский ударный полк. Правую половину Перекопского вала, фронтом на север, — 1-й полк и левую часть вала — 2-й полк.

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее