Исход Русской Армии генерала Врангеля из Крыма

На станции Бахчисарай стоял состав штаба батальона. Была «церемония», нам не привычная, — нам, фронтовикам, но мы «не ударили в грязь лицом», ведь мы боевая часть желбата, проведшая всю «крымскую кампанию» на фронте! Вся наша команда была построена на перроне вокзала с легким вооружением, и выглядели хорошо и браво. И должен сказать, что мы — чины второй роты — были лучше экипированы, чем люди третьей роты. Нас было меньше, и мы все были одеты ротой — при проходе Мелитополя — в полушубки и валенки. Сейчас мы были в полушубках и папахах — на дворе был мороз. А нам даже жарко стало: «Смирно! Равнение на-право!» Полковник Сафонов со своим штабом — думаю, что не все наши молодые видели прежде такое зрелище — все штабные были, как полагается, с серебряными погонами инженерных войск.

На нашем правом фланге — наша троица. Полковник Сафонов остановился перед нашим взводом (2-й роты), посмотрел как бы на каждого из нас: «Броневспомогатель „Желбат-2“, спасибо за прекрасную работу». Наш ответ был оглушающий. Конечно, ведь мы были основой нашего «Желбата-2». И затем уже перед всем фронтом выразил уверенность, что и дальше наша работа даст хорошие результаты, как всегда. Тут уже отвечала вся команда.

Вернулись мы в свой поезд; выдали обед — и уже у нас был прицеплен паровоз, какого мы еще никогда не видели, — серии «Ш», паровозы, которые на участке Бахчисарай — Бельбек таскали все поезда вплоть до курьерских, — тут очень большой уклон дороги, потому были поставлены паровозы специальной конструкции.

Кругом сплошной фруктовый сад и, помимо, какие-то цветы на кустах. Не быстро поезд спускается на тормозах. Станция Сюрень. Сразу нас втащили на запасный путь, что тут у дороги со стороны гор. А горы совсем близко, не больше версты до них. С командиром нашим ходил к коменданту станции — поручик К. из штаба батальона. «Подводы для вас заказаны на 8 часов утра!» Поручик Окишев тут же отдает распоряжение: в 8 часов одной подводой отправимся квартирьерами. «Я и ваша тройка с пулеметом, а вся команда выступит в 10 часов, до вечера доберутся». Тут же узнаем, что вчера был налет зеленых на Бишуйку, унесли инструменты для работы. Наша стоянка будет в татарском селении Коуш, 30 км от железной дороги, по ущелью в горы.

Покуда еще не стемнело, наша тройка обошла все местечко, которое было за станцией. Сейчас же за станцией была площадь, обсаженная тополями, — и тут мы увидели зрелище исключительное: яблоки «ранет», желтые с розовым бочком, свезенные, видимо, для отправки поездами. Целые пирамиды яблок — и неожиданный мороз уничтожил все, нельзя было есть. Помню, где-то в местечке нашлась кофейня. Пили крымское черное кофе. Все утопало в садах, и цветы повсюду. Мирная жизнь!

И побудки не надо было — мы проснулись от неожиданности и раньше обычного: ржали, фыркали кони. Прямо у наших вагонов стояли татарские подводы, присланные для нас, для отправки в горы. Какие кони! И возницы красавцы в своих расшитых и меховых шапочках — стоял мороз — 10 °C.

Себе мы выбрали чудных вороных, запряженных в длинную подводу с двумя сиденьями — спереди и посредине. Пулемет уместился, смотрел назад. Возница — молодой татарин — явно был доволен, что попал под начальника. Ровно в восемь пришел поручик Окишев и остался очень доволен, как все было прилажено, а главное, что так хороши были кони. Сели, ноги в сене, тепло, а мы все в полушубках и папахах, ноги в валенках, кожей обшитых, рукавицы на руках.

— Пошел! — Татарин издал какой-то гортанный звук, и кони рывком пошли рысью по твердой обмерзшей дороге, прямо к синеющим в дымке утра горам.

Солнце встало там за горами, а мы были в тени. Прямо под горой шла узкоколейка и сворачивала немного поодаль от нашей дороги прямо к станции. А по направлению нашего следования шла параллельно дороге под горой. Еще дальше оказалась речка; узкоколейка повернула по берегу речки, а мы перешли мост и втянулись в ущелье. Дорога значительно шла вверх, так что кони шли шагом. Возница охотно разговорился, рассказывал о налете зеленых; говорил, что приходится скот и лошадей держать в горах, а не в селениях, чтобы их не свели. Зеленые — чужаки, не здешние; «охотятся» на овец для пропитания, населению не вредят, но не дают возобновить работы в шахтах.

Природа была чудесная — оттуда снизу от речки поднимались к нам по крутому склону пихты, а над дорогой шли невысокие сосны горные с подлеском всякого кустарника. Дорога шла, лепилась, вилась над ущельем все выше и выше, а внизу речка; по другому берегу бежала узкоколейка. Дорогу иногда перерезали ручьи, теперь совершенно оледеневшие, кони с большой опаской переходили эти препятствия.