Искра Божия. Сборник рассказов и стихотворений для чтения в христианской семье и школе для девочек

Чтобы не раболепствовать ежедневно страстям и диаволу, надо задать себе цель, постоянно иметь ее в виду и стремиться к ней, побеждая именем Господним все препятствия. Какая же это цель? Небесное Царство, Божественный чертог славы, уготованный верующим от сложения мира. Но так как цель достигается известными средствами, то необходимо иметь в своем распоряжении и эти средства. Какие же это средства? Вера, надежда и любовь, особенно же любовь. Веруй, надейся, люби, особенно люби, несмотря ни на какие препятствия, Бога больше всего, а ближнего, как себя. Нет сил у тебя сохранить в сердце эти бесценные сокровища духа человеческого – припадай чаще к Богу любви, проси, ищи, толцы: приимешь, обретешь, отверзется (см. Мф. 7:7–8) – верен Обещавший. Ходя, сидя, лежа, собеседуя, занимаясь, во всякое время молись сердцем о даровании веры и любви. Ты не просил еще как следует, с жаром и постоянством, не имел твердого намерения стяжать (то есть приобрести) их. Отселе скажи: се начах.

Две вдовы и незнакомец

(легенда)

Из книги М.Б. Чистякова «Осень»

Посреди диких, угрюмых гор, в узкой долине, заросшей густым лесом, жили две вдовы-старушки. Их бедные, полуразвалившиеся избы так лепились одна к другой, что, казалось, стояли под одной крышей; они часто, не выходя из своих изб, разговаривали друг с другом, только отворяя для этого свои крошечные оконца. Но, несмотря на такое тесное и близкое помещение, соседки не вмешивались в хозяйство друг друга; каждая делала что хотела у себя в избе и распоряжалась своим добром по-своему. Одна из них была скупая и редко кому помогала; другая же, напротив, щедрая и сострадательная, отдавала бедным последний грош, хотя и у самой на столе часто бывал последний кусок хлеба.

Невдалеке от них, на выступе лесистой горы, стоял монастырь. Монахи этого монастыря проводили время в посте и молитве, делали много добра в окрестностях и, кроме того, работали постоянно на полях, на огородах или в лесу. Они-то вместе с сердобольными людьми помогали бедным женщинам, так что те, несмотря на свою крайнюю бедность, топили печи, когда наступал зимний холод, и имели хлеб и кружку молока каждый день.

Однажды разбушевалась сильная буря; деревья в лесу жалобно стонали, пригибаясь к земле; с гор струились тысячи ручьев и с шумом и грохотом уносили камни в долину. Гром грохотал беспрерывно, и молния огненными зигзагами освещала темную ночь. Потоки дождя стучали по деревянным крышам бедных лачужек и в маленькие их окна. Старушки со страхом прислушивались к завыванию бури. Вот слышит скупая старушка, что к ней в дверь кто-то стучится.

– Ах ты, Боже мой, и поужинать-то не поспела, – сказала она с досадой, убирая в шкаф свой недоконченный ужин, и, слыша, что стук всё продолжается, пошла отпирать ветхую дверь.

– Ишь, ночь-то какая ненастная, бурная, ну выйдет ли кто, кроме бродяги, в такую ночь? – ворчала она. – Этакий нетерпеливый, стучит без умолку. Того и смотри, что дверь выломит.

С этими словами дверь отворилась, и в комнату вошел монах; темный плащ окутывал его всего, так что лица его нельзя было видеть. Старушка, ожидая увидеть какого-нибудь бродягу, испугалась, смешалась при виде монаха и своей предупредительностью и лаской старалась загладить свои дурные мысли; она ему предлагала садиться на стул, старалась почти насильно снять с него плащ, приговаривая жалобным голосом:

– Ах ты, голубчик мой, да как же ты промок, весь до последней нитки, ни одного сухого местечка нет на твоем плаще, весь хоть выжми!..

– Ну, полно жалеть меня, я-то не вымок, это мой верхний плащ только отсырел от дождя! – прервал монах ее сожаления. – А я, кажется, помешал тебе: ты и поужинать не успела.

«Ахти! – подумала вдова. – Да как же он узнал, что я только что ужинала! Ну, делать нечего, надо дать ему краюху хлеба».

– Да, – продолжала она громко, доставая трехдневную корку, – вот что я ела, возьми ее себе, съешь, может быть, ты издалека пришел и, чего доброго, целый день ничего в рот не брал.

Ей было жаль отдавать и эту черствую корку бедному, почти нищему монаху, который ничем не мог ее одарить за оказанное ему добро.

Монах отгадал ее нехорошие мысли и не взял даже черствого хлеба; он сбросил свой плащ и сел на него, ожидая, что хозяйка затопит хотя бы печь, чтобы обсушить его плащ и отогреть его окоченевшие руки. А она в то время оглядывала его с ног до головы через свои круглые очки. Тут она заметила, что этот монах нисколько не походил на ее прежних благодетелей; ни у одного монаха из нагорного монастыря не замечала она такого строгого и вместе с тем доброго лица; его блестящие черные глаза, казалось ей, заглядывают к ней в душу и видят все ее тайные мысли. Она с трудом разглядела его красивые, благородные черты при слабом мерцании сального огарка.

Вдруг его лицо осветилось ярким светом и сделалось почти совершенно прозрачным, и старушке показалось, будто он с сожалением смотрит на нее.

«Да зачем же это он пришел? Что ему надо от меня?» – думала она, беспокоясь всё больше и больше.