Искра (СИ)

Эльфийка снова и снова читала короткое послание, мысленно озвучивая его то своим голосом, то его. Когда же смысл написанного наконец уложился у нее в голове, Вэл ничего не оставалось, кроме как вздохнуть. Она сложила письмо пополам и взялась за дневник, который так бережно несла через весь Нуд. Взглянула на дверь, решила проверить, заперла ли. Щелкнула засовом, проверяя, даже чуть дернула. Немного успокоилась, вернулась к столу, села. Опять оказалась недовольной, решила, что лучше будет читать наверху. Девушка сунула дневник в ящик с полотенцами, решила принять ванну, чтобы скинуть наконец напряжение прошедшего дня. Самола предусмотрительно натаскала воды, и Вэл, не придумав ничего лучше, кроме как воспользоваться новыми магическими способностями, нагрела воду ровно так, как сделала это в том водоеме, только уже осознанно.

«Немного переборщила» — подумала Вэл, опуская ногу в воду. Девушка улыбнулась, — «Еще утром во сне мечтала о ледяной реке, а теперь нежусь в горячей ванной»

Через некоторое время, немного просушив волосы полотенцем, волшебница вернулась к злополучному ящику, извлекая дневник. Быстро скинула халат и прыгнула под одеяло, наслаждаясь его прохладой, как делала это каждый вечер на протяжении всей жизни. Девушка улеглась ближе к тумбе, пододвинув светильник, и принялась разглядывать небольшую книжечку. На обложке ничего не было указано, это была небольшого размера тетрадь в твердой обложке из темной кожи, углы были закрыты металлическими нашлепками. Кроме того, что тетрадь выглядела потрепанной, девушка больше сказать ничего не могла. Открыла и принялась читать.

«Дорогая Искорка, я надеюсь, что этот дневник все же найдет тебя, пусть и не сразу. Я не знаю, как сложатся наши жизни, ведь сейчас ты такая крошка, которая ни минуты не может без меня обойтись, я просто хочу еще раз тебе сказать, что очень тебя люблю. Я расскажу тебе о даре, что открыла в себе не сразу. Быть может, он есть и в тебе, быть может, будет в твоих детях или внуках. А, может, я лишь ошибка природы и, как только я умру, я унесу тайну этого дара с собой. Конечно, назвать это даром просто преступно. Я бы сказала, что это бремя. Его невозможно подавить, невозможно контролировать. С этим просто надо жить. Запомни, моя девочка: это сложно, но не невозможно.

В возрасте шестнадцати лет я начала замечать странные вещи. Я не была магической, и вплоть до твоего рождения, никогда никому не говорила о том, что обладаю некоторыми способностями, даже когда сама совершенно точно стала в них уверена.

Сначала я увидела любимого отцовского коня. В этом не было ничего странного, кроме того, что конь этот был мертв уже как полтора года. Нечто похожее произошло через несколько месяцев, когда подох пес сестры Виры. Это было удивительно! Я вышла в наш домашний сад, услышав лай. Была уверена, что Вира притащила какую-то живность, и родители снова будут ее ругать, приготовилась выслушивать просьбы о помощи от сестры, но вдруг увидела Брида, издохшего пса, лающего как раз под ее окнами. Не могла поверить своим глазам! Брид был ровно такой, каким я его помнила в его самом расцвете, а вовсе не старым и слабым, как в последние дни. Мне удалось погладить его и даже немного поиграть. Клянусь, он казался мне живее всех живых!

После этих случаев, со мной ничего подобного не происходило несколько лет. Но в нашем доме никто и не умирал. Как я тогда думала, мне нужно быть свидетелем чьей-то кончины, чтобы получилось пообщаться. Дни мои были тоскливыми и однообразными, дома я училась читать, считать, писать, немного врачевать и стрелять из лука. Мои родители и сестра были магическими. Я — нет. По крайней мере, не обладала ни одной из стихий, а сказать кому-то о своих новых навыках у меня не хватало духу. И вскоре я поняла, что это было очень верное решение.

Уже в двадцать лет я стала женой незнакомому мне человеку. Мой муж показался мне красивым, но он все время был хмурый и неприветливый. Я долго пыталась выстроить между нами хотя бы партнерские отношения, но он всячески пресекал любые мои попытки хотя бы просто подружиться. Я была уверена, что казалась ему неприятной. И никак не могла понять, почему. Я выросла не в лесу, имела хорошее образование, видела ведь себя в зеркало, и знала, что у меня красивое лицо без единого изъяна. Так проходили годы, раз в несколько месяцев он предпринимал попытки зачать ребенка, но после сразу же уходил. Наш дом в какой-то момент разделился на две части. Дошло до того, что я завтракала, обедала и ужинала в одиночестве, в своем крыле. Я все больше замыкалась в себе. Мои служанки были так молчаливы, будто были и не служанками вовсе, а надзирателями. И тогда я нашла себе иных собеседников.

Когда одиночество захлестнуло меня особенно остро, получилось, что я открылась своему дару.

…

Видимо, тот, кто в состоянии общаться с мертвыми, управлять ими и подчинять их души своей воле, обречен быть сам по себе.

…