Искры

Помещики-ага имели право судить крестьян и налагать на них наказания и штрафы. И при этом они руководствовались, конечно, не законом и не справедливостью, а личным произволом. А центральная власть, как бы она ни хотела, была бессильна ограничить сколько-нибудь произвол всех этих ханов, шахзадэ, беков, мулл и сеидов.

Вот в каком положении находилось тогда многочисленное крестьянское население областей Салмаста, Хоя, Маку, Гунейстана, Маранда, Урмии, Сулдуза, Совухбулака, Духаргана, Марага, Табриза, Карадага и Ардабиля.

Таким образом, жизнь населения в персидском Азербайджане (Атропатене) представляла полную противоположность жизни населения в турецких областях Васпуракана и Тарона. В персидской части края господствовали турки-кизилбаши и персы, а в турецкой части — курды. Персидские ага захватили землю и, обратив ее в свою собственность, выжимали плоды труда крестьян. Курды временно захватили землю и пользовались ею. Персы фанатично преследовали и притесняли всех иноверцев, не допуская существования какой бы то ни было иной религии, кроме магометанской, всячески стараясь крепче привязать свой народ к мечети. Курды, вольные сыны природы, еще не были заражены религиозным фанатизмом. Перс коварен, фальшив и лицемерен, он жалит подобно змее, ползая по земле, а курд — дик и героичен. Он подобно зверю не грешит против природы. Он действует без коварства. Он смотрит на свою жертву, как зверь на свою добычу. Перс подобно вечной засухе все иссушает и превращает землю в пустыню. Курд подобен бурному потоку, уносящему все, что встретится по пути, но после него земля вновь зеленеет и дает плоды. Один является хитрым эксплуататором, другой — великодушным разбойником. Но и от первого и от второго терпит несчастный крестьянин…

Каро объяснял мне все это и говорил, что судьба крестьянина улучшилась бы, если б общество было организовано по-другому. Тогда, говорил он, не будет зла, все люди станут добрыми, и жизнь всех будет обеспечена. Пройдет век «ага»-помещиков, и настанет царство права и справедливости. Он долго объяснял мне, как должно быть организовано общество, чтоб сильный не угнетал слабого, чтоб никто не мог отнимать у работника плоды его труда, и чтоб рабочий человек был всегда сыт, чтоб, наконец, воцарилось равенство…

Каро говорил мне и много иного, но я был тогда слишком глуп, не воспринимая всего, что он мне говорил и многое оспаривал. Я утверждал, что все происходит по воле бога, и что если бог пожелает, то сам он даст народу покой и благоденствие, сам направит его на правый путь. Видимо, говорил я, богу неугодно, чтоб народ избавился от этих несчастий, ибо эти невзгоды и несчастия — наказание за грехи.

Каро крайне печалили мои мысли и соображения. Но после я понял, что он был прав в своих суждениях. Да, я понял, но слишком поздно…

Глава 27.

ЛЮБОВЬ К РОДИНЕ

Что же, однако, связывало армянина с этой страной, где он, обливаясь потом и кровью, не пользовался безопасностью жизни, где его имущество не было обеспечено от хищений и грабежей, где нарушали его семейную честь, где подвергалась поруганию его религия и все, что было для него свято? Что же могло связывать армянина с этой страной? Любовь к родине.

Родина была полна множеством воспоминаний, которые говорили армянину: «Это твоя земля, на ней жили твои предки и здесь они умерли, тебе дoлжно умереть тут и смешать свой прах с их прахом».

В Васпуракане на огромных глыбах крепостной стены Вана и на утесах холмов армянин видел множество клинообразных надписей, которые целыми тысячелетиями боролись с разрушающей силой времени и, уцелев, сохранили память о древнейших армянских царях. В этих безмолвных знаках и письменах армянин читал о своем былом величии.

В той же стране армянин еще не забыл своих старых богов, с которыми он мирно жил в течение веков, которым приносил жертвы и у которых спрашивал совета и наставления.

Астхик, прекрасная богиня Аштишата, и теперь еще продолжала по своей старой привычке ранним утром купаться в волнах Евфрата. И в этот самый час молодые боги Армении собираются на Таронской горе, чтоб оттуда смотреть на прекрасное тело богини. Но Астхик окутывает все горы и долины Муша густым туманом, и этот туман, подобно тяжелой занавеси, скрывает ее купальню от любопытных взоров. В озере Аршака еще живы были русалки, и юноша-армянин в страстном томлении бродил лунной ночью у берегов озера, охотясь за «огненными девушками».