Искры

Адербейджанский армянин имел лишь земледельческие орудия. Об орудиях самозащиты, или убийства он и понятия не имел. Он боялся крови, также, как дьявола. Теплый климат ослабил его мозг, его жизненную силу. Равнина сделала из него добычу помещика, которая от него не могла убежать. А земледелие сохраняло в нем скотское тупоумие и терпение вола.

Тарон и Васпуракан представляют из себя более холодную и гористую страну. Долгая зима, беспрерывные дожди, в летнее время засуха не дают возможности жителям этих стран заниматься земледелием. Вся эта страна, за исключением южных берегов Ванского озера и пограничных с Ассирией южных частей края, представляла плоскогорье, где можно было заниматься лишь скотоводством. Поэтому главным занятием населения этих областей является скотоводство.

Армяне занимают главным образом те земли, на которых можно заниматься земледелием. Но одно земледелие тут не может их прокормить, поэтому они одновременно земледельцы и пастухи. Зиму они проводят в своих землянках, в селах, а остальное время в шатрах, на горах.

Этот полукочевой, полуоседлый образ жизни придал их характеру некоторую двойственность. С одной стороны, живя в подземных лачугах, похожих на подземные жилища пресмыкающихся, они приобрели коварство и мстительную злобу змеи: при первом удобном случае они готовы ужалить… С другой стороны, жизнь в пастушеских шатрах на горах у водопадов, под открытым небом, среди гигантских скал, придала их характеру черты присущие дикарям и зверям.

Пастушеская жизнь при всей своей патриархальной простоте отличается также дикой жестокостью. Оседлая жизнь земледельца-работника вместе с трудолюбием развивает в человеке малодушие и трусость.

Армянин являлся хотя и родным, но испорченным сыном родных гор. Курд был любимым приемышем этих гор. Армянин не был ни совершенным земледельцем, ни совершенным пастухом. Курд оставался верен своему ремеслу — он был пастухом душой и телом. Поэтому он и господствовал, властвовал.

Пастухи всегда властвуют, как над своими стадами, так и над ближайшими народами. Первые властители над людьми были пастухами. Наш родоначальник патриарх Айк тоже был храбрым пастухом. В Тароне и Васпуракане армянин является и пастухом и земледельцем. Он ведет полукочевой, полуоседлый образ жизни.

В своих селениях он живет в подземельях, землянках, подобно зверю, живущему в логове. В поле, на пашне он вооружен лопатой и косилкой, в горах он вооружен ружьем и саблей. Двойственная жизнь сообщила его характеру двуличие. Он являлся одновременно и покоренным народом со всем присущим этому последнему терпением, но одновременно он был и буйным мятежником, когда обстоятельства складывались благоприятно для этого.

Поэтому-то Каро и говорил, что от этого народа еще можно ждать чего-то, что народ этот еще не умер, что он когда-нибудь свергнет иго курда.

И его соображения не были неосновательны. В Шатахе, Сасуне и Мокском крае армяне, не отличавшиеся по укладу своей жизни от курдов, были совершенно независимы и самостоятельны. Очень часто они соединившись с курдами, грабили те или иные области. И удивительно то, что при этом они не щадили и своих единоверцев-сородичей. Сасунский армянин, раз обнаживши меч, не вложит в ножны, пока не омоет его кровью своего противника. Он с трудом обнажает меч, но обнажив, он уже не останавливается ни перед чем и действует решительно и беспощадно.

В этом краю, как я заметил, сердце каждого армянина подобно потухающему костру — стоит только немного раскопать пепел и тотчас появляются все новые и новые искры, немного бы пищи им, небольшое дуновение и пламя уже вспыхнет, огонь разгорится. Рана не так опасна, когда раненый чувствует боль — это признак жизни. Армяне в Тароне и Васпуракане не окончательно замерли. Они еще чувствовали в своем сердце раны, нанесенные грубой рукой деспотизма. Поэтому в их сердце всегда кипит яд мести. К этому побуждала их не столько любовь к родине, или самолюбие, сколько преследования, которым подвергались со стороны мусульман их религия и церковь. Армянин все вынесет, все вытерпит, но он не вынесет и не потерпит притеснений своей церкви, своей единственной святыни. Церковь — цель жизни армянина, его высший идеал. Каро хорошо знал слабую струнку армянина и его свидание с настоятелем монастыря апостола Варфоломея имело тайную цель. Я бы этого не знал, если бы случайно не пришлось мне осведомиться наполовину с его замыслами.