Искры огня

Я так кричала, что у меня внутри словно разломилось что-то. Мне даже показалось на миг, что это какая-то моя кость. Или сердце разорвалось. Пусть бы разорвалось…

Я упала на грязный пол. Сил не осталось даже на то, чтобы закрыть глаза.

А потом у меня начались галлюцинации. Я слышала, такое с людьми случается от сильных потрясений.

Куча камней зашевелилась, будто они только выглядели тяжелыми, а на самом деле были игрушками из папье-маше. Но я-то знала, что каждый из них был настоящим. Мои израненные пальцы не давали мне об этом забыть.

А в моей галлюцинации камни легко осыпались, выпуская Рана. Целого и невредимого. Ни одной царапины. Какой спасительный бред. Если я сошла с ума от горя, то я не желаю больше приходить в себя.

Раннитар-призрак смотрел на меня совершенно безысходным взглядом. И мне на секунду почудилось, что это я умерла. Потому что так – безнадежно и грустно – смотрят на тех, кто или уже умер, или вот-вот умрет.

– Корюшка, – прошептал Ран-призрак, опускаясь рядом со мной на колени. – Моя маленькая… Что я натворил…

Он легко поднял меня на руки и понес по лабиринту. А я безвольно лежала, радуясь этому бреду. Главное, не спугнуть. Иначе наваждение рассеется, и окажется, что я лежу у груды камней, которые превратились в могилу моего друга.

Он вынес меня из подземелья. На поверхности день уже клонился к вечеру. Холодный ветер коснулся моих расцарапанных рук, принося облегчение. Наверное, я все-таки тоже умерла.

– Кора, посмотри на меня. Посмотри на меня, мой маленький смелый дружище…

Ран опустился за землю, все еще держа меня на руках. Попытался заглянуть в глаза.

– Кора, не пугай меня! Очнись, девочка! Очнись!

Он легонько встряхнул меня за плечи. В его голосе появились нотки отчаяния.

– Я жив. Ты ведь видишь? Со мной все хорошо! Это все талисман…

Ран вытянул из-под куртки уже знакомый мне талисман – лабиринт, перечеркнутый крест-накрест.

– Талисман, зачарованный магией земли. Дает немного власти над земной стихией. Защищает… Прости, я думал, это тебе поможет. Прости, Корюшка.

Он обнял меня, качая на руках, как маленькую. Руки у него были теплыми, и дыхание щекотало шею.

И тогда я зарыдала. Не знаю, от облегчения или от жгучей обиды. Я думала, я его раскусила. Думала, что испытание уже позади. Не могла даже предположить, что настоящее испытание будет таким жутким!

– Никогда… – шептала я, захлебываясь слезами. – Никогда… Больше… Так… Не делай…

Ран, услышав мой голос, просветлел.

– Никогда больше, – сказал он. – Обещаю.

Он взял меня за руку и теперь только заметил израненные пальцы. Его лицо скривилось от боли и раскаяния. Осторожно-осторожно поцеловал тыльную сторону ладони.

– Ты моя хорошая, – сказал он.

Я все-таки брежу, да? Но я даже плакать забыла, когда ощутила прикосновение его губ.

Он нес меня домой на руках, а я время от времени проваливалась в забытье. Не помню, как мы пришли. Не знаю, что он сказал своим родителям. Смутно слышала, как мама на него кричала.

Потом мне натерли руки какой-то мазью, от которой боль тут же стихла, и перебинтовали. Ран отнес меня в спальню и осторожно уложил на кровать.

– Мама, я хочу все объяснить… – начал он.

– Пошел вон, – сказала Рина, и в ее голосе сквозили стальные ноты. – Этот талисман тебе не для того дали…

– А для чего, позволь спросить?..

– Вон, – тихо, но жестко повторила Рина, и Ран не посмел ослушаться.

Служанки раздели меня. Рина Маринер укрыла одеялом.

– Эти мальчишки такие глупые, – сказала она. – Ран не исключение. Он мне сказал про курсовую. Кора, не стоит так себя мучить. С некоторыми вещами просто надо смириться…

Я молчала. Рина вздохнула, выключила свет и ушла, оставив меня одну.

Я так надеялась, что упаду в спасительные объятия сна, но уснуть не могла. Снова и снова я переживала произошедшее.

Какая же я никчемная. Ни на что не способная. Я никого и никогда не смогу спасти. Даже того, кто так сильно мне дорог. Снова не смогу…

По моим щекам катились горькие слезы…

Глава 16

Шкатулка

Утром я специально как можно дольше не выходила из комнаты, надеясь, что смогу позавтракать в одиночестве. Платье к моменту моего пробуждения уже почистили и погладили, а вот чтобы застегнуть пуговицы, пришлось позвать служанку – забинтованными руками сложно было даже пояс завязать.

Прокралась в столовую, мечтая, чтобы меня никто не увидел: лицо распухло от слез. В столовой было тихо и пусто. Стол накрыт приборами на одного, и, когда я села, слуга поставил передо мной тарелку дымящейся гречневой каши, а рядом кувшин с молоком. На душе стало немного теплее – несомненно, все это специально для меня приготовили. Это огневики любят гречку, нас и в Академии часто ею кормили на завтрак и в качестве гарнира. Водники предпочитают съедать утром что-то легкое, вроде овощных салатов.

Вот только как мне удержать ложку своими забинтованными культяпками? Едва я как-то приспособилась ухватить ее за черенок, в столовую стремительно вошел Ран и ложку у меня отобрал.

– Эй!

Ран ничего не ответил на мой возмущенный крик, но как ни в чем не бывало указал на кувшин:

– С молоком?

Я оторопело кивнула.