Искры огня

– Я хочу показать Коре лабиринт, – спокойно ответил Ран, который если и расслышал грозные нотки в голосе отца, виду не подал.

– Лабиринт? – переспросила я. Вот так новость! Что за лабиринт?

– Подземный лабиринт под развалинами старого родового замка Маринер, – объяснил Ран. – Пару столетий назад подземные воды изменили свое течение, озеро высохло и пришлось перебираться на новое место. А старый замок постепенно разрушался, теперь на его месте почти ничего не осталось кроме груды камней и остовов башен. И еще лабиринт. Сеть подземных ходов, таких запутанных, что их теперь все называют просто лабиринт. Не представляю, зачем моим предкам понадобилось создавать это странное место…

– Есть мнение, что таким образом можно было оторваться от врагов, захвативших замок. Выбраться наружу могли только те, кто знал секрет лабиринта, а враги оставались навечно заперты там, – подхватил Молинар, который, чувствуется, в юном возрасте исходил и излазил все подземные тоннели.

– Как интересно, – прошептала я.

Аппетит пропал. Холодная рука страха цапнула за горло. Ну кого Ран надеялся обмануть этим жизнерадостным тоном? Ясно же, ясно как день, что он приготовил мне очередное испытание. Подземный лабиринт может пробудить во мне силу земной стихии. Как я и предполагала, поездка в замок была лишь предлогом для нового эксперимента.

Но мне ли жаловаться? Я сама этого хотела, практически заставила Рана, а теперь иду на попятную? Нет, смелее, Кора!

Я заставила себя улыбнуться и подняла глаза на Раннитара, едва заметно кивнула.

– Отличная мысль, – сказала я с энтузиазмом.

Но Рина нашего восторга не разделяла.

– А я вот что-то волнуюсь. Там такие катакомбы, все держится на честном слове… Кора такая хрупкая. Упадет, ударится…

– Ой, да брось, мам. Я с Димером сто раз там был, знаю все ходы и выходы. Ничего не случится!

– Да, Ри, – поддержал нас старший Маринер. – Не становись ворчуньей, не порть ребятам день.

Стыдно признаться, но, если бы Рина все же наложила запрет на нашу затею, меня бы это больше порадовало, чем ее молчаливое согласие. Хотелось малодушно сказать что-то вроде: «Ну, нет так нет!» И продолжать просто радоваться этому чудесному ясному дню.

Я, конечно, ничего не сказала. Ран придумал все это, чтобы мне помочь, и я не стану отступать. Да и что такого страшного может случиться в лабиринте? Ну, оставит он меня там одну, надеясь, что я испугаюсь, получу магию и с помощью нее выберусь наружу. Я, конечно, заблужусь. Проплутаю в подземных ходах всю ночь, устану и продрогну. Он поймет, что попытка была неудачной, вернется и заберет меня.

Вот как я хорошо все распланировала и мысленно скрепила сердце перед предстоящими трудностями. Перед выходом надела под сапожки теплые шерстяные носки, а поверх платья свою пелеринку на меху. Сейчас на солнце будет даже жарко, но под землей я буду рада тому, что захватила ее. Тем более что придется блуждать всю ночь. Крепись, Кора, крепись.

Ран ждал меня у крыльца. Он не стал утепляться, надев поверх только тонкую академическую куртку, и потому посмотрел на меня, закутанную и застегнутую на все пуговицы, немного удивленно.

– Смотрю, ты подготовилась, – усмехнулся он. – Раскусила меня, да?

– Ага, – созналась я. – Это плохо, что я все поняла?

– Ну, ничего хорошего, конечно, но попробовать стоит. Согласна?

Конечно, я была согласна. Теперь, когда я знала, что меня ждет, стало веселее, и жизнь снова заиграла красками и наполнилась звуками. Мы шли к развалинам по тропинке, ведущей между лугов, которые, несмотря на последние ясные дни, еще были полны жизни. Там в пожелтевших травах стрекотали какие-то жучки, каким-то чудом выжившие после снегопада. По правую руку темнел лес, и тропинка то приближалась к его кромке, то вновь отдалялась от него.

Я не знала, о чем говорить. Вертела в голове разные вопросы, и все казались мне невероятно глупыми. А Ран, кажется, совсем не тяготился молчанием. Сорвал длинную травинку и грыз ее, задумчиво поглядывая по сторонам.

– Хорошо дома все-таки, – сказал он, и я поняла, о чем он думал все это время. – Когда я был маленький, то бегал сюда сражаться с бестиями.

Я вскинула удивленный взгляд, а Ран вместо ответа поднял с земли палку и изобразил ей выпад меча. Раз-два, и соцветие болиголова упало к его ногам, как голова чудовища.

– На самом деле все оказалось не так весело, как я себе представлял в семь лет, – улыбнулся он, но улыбка вышла довольно мрачной.

Наверное, в эту секунду Ран вспомнил все те настоящие битвы, участие в которых он принимал вместе с родителями. И всех тех бестий, которые вовсе не походили на цветы.

Мы помолчали, продолжая путь. Наконец я набралась храбрости и произнесла то, что действительно хотела сказать:

– Твоя мама так добра ко мне. Она чудесная.

– Да. Чудесная. Мама всегда хотела иметь дочь, но…

Ран не договорил.

– А почему… – начала я и тоже замолчала. Нельзя такое спрашивать. Уж кто-кто, а пустышки знают толк в бестактных вопросах.