Искры завтрашних огней (СИ)

Хоть и не быстро, ан добрались мы до войска Цыбен-хана, которое в немецких да франкских землях в ту пору ратилось. Ну, а там дело известное: когда в чистом поле войско на войско сходятся - оружный хашар в передовой полк ставят, чтоб латынцы в броне в нас увязли, ко граду какому аль крепости Цыбен-хан подойдёт - мужики из тяглового хашара под стрелами да камнями франкскими рвы мостят да пороком ворота крушат, а вслед за ними и мы спешим на стену влезть аль во врата ворваться. Ну, а монголы-то, известное дело, к пешему бою способны не ахти как, они уж за нашими спинами держатся. Как треснет вражья оборона, ан они тут как тут: и легкоконные сотни, и панцырные - все скрозь наималую дыру через строй франков аль бургундов проламываются - да и давай крушить да стрелить! Нам-то они луков не доверяли. Кичились, псы: дескать, то лишь кровным монголам дозволено... Хотя, по правде сказать, хоть и гибло наших в том клятом хашаре немало, ан добычу на нас делили по-божески. Уже после первого боя я из дувана получил добрую рубаху бычьей кожи заместо панцыря, да наручи, ну и сребра толику. Понятно, что десятники набрали поболе, а сотники и ещё более, и не только зброей да сребром, а и ясырь побрали. Вот так мы по той Бургундии гулеванили поболе года, а после пути наши с монголами поразошлись. Врозь шли мы на Русь, да вышло так, что вновь повстречались с Иваном да ещё с одним побратимом - убили того здешние недавно... А после уж, твоя милость, в пути с Максом спознались. Это как раз по весне было, здешние оратаи зябь подымали, а вот на какого святого - не припомню. Ну, а после уж под Братиславою Имрё-бек нас поимал, да сюда пригнал: с той поры мы в порубе и маялись... Исполать тебе, милостивец, за избавление от сих узилищ, за тебя и людей твоих до скончания живота отныне стоять будем и за здравие Бога молить!

- Эвон, значит, как... - Земан отложил в сторону нож, остриём которого во время рассказа Ильи вычерчивал на поверхности стола ромбики и завитушки. И ткнул пальцем на Ивана Верещагу. - А ты почто молчишь, одноглазый? Так ли то было?

- Воистину так, милостивый пан. Ни в цём не покривил тебе Илейка, на том крест целую! - Вытянув за засаленный гайтан из-под прелой рубахи деревянный крестик, и размашисто перекрестившись двумя перстами, увечный воин приложил его к обожжённым смолой губам.

- Выходит, что вы двое цыбенхановы люди. Почто же вас Имрё-Плешивец имал, раз вы под защитой чингизовой Ясы стоите? Не ясно мне сие...

- Люди мы русские, в войско Цыбен-хана неволею взяты. Служили верно, так инаце и не можливо - трусам да бегунцам монголы казнь уциняют лютую, за каждого его десяток головами платит, а за десяток - вся сотня. Да только басурмане нас сами изгнали: меня увецного оставили после штурма Дижона-града, дескать, коль не помру, так оклемаюсь, а Илейке руку усекли за то, цто вздумал арбалетной стрельбе поуциться. Ведаешь сам: не любят они того. Добро ещё, цто длань, а не главу снесли, ироды. Таково-то им служить! Ну, да ужо придёт цас, сквитаемся!

Обгорелое лицо Верещаги перекосилось, единственный уцелевший глаз мстительно сверкнул в свете очага, костяшки на сжатых кулаках побелели от напряжения.

- Допустим, так оно и есть... - Старый Ян Жбан явно пребывал в замешательстве, не зная, поверить ли освобождённым русичам или своей паранойе. - Допустим, были вы в хашаре... А кто там сейчас тёмником?

Калики в замешательстве переглянулись. Пожав плечами, дескать - ничего не понимаю - Илья вновь учтиво поклонился:

- Прости, милостивый пан, но сколь мы в том хашаре не были, а про тёмника тамошнего слыхать не доводилось. Тумены-то сплошь монгольские, а нас отдельно считали, не рабами, но и не вольными. Люд-то в каждой битве косило сотнями, а подкрепления с разных земель, под ханской рукой лежащих, еле хватало убыль восполнить. Так что набиралось нас не более четырёх тысяч с небольшим зараз. Тысячниками же поставлены были Чимэд-хан, Хабтагай-хан, Судар и Сэбэк.

- Вот как... Сэбэка с Сударом помню, храбрые и умные кмети. В былые времена Сэбэк у нас старшим сотником был. Теперь, выходит, до тысячника поднялся? Добро... Не врёте, выходит.

А раз не врёте, да и мастер Макс за вас стоит, так вот вам мой сказ: в замке этом мы долго не задержимся. Другие дела окончить нужно. Так что всё, что можно, вывезем, хлопов истинному владельцу Влченишева вернём, а здесь всё дымом пойдёт, дабы Плешивцу не оставлять. А то ишь, взял волю бусурманский выкормыш: у чешских панов именье отымать! Вам же, коль вы не здешние, да и пользы с вас, кривых да культяпых, не много, дозволяю платье с убитых нечестивцев взамен вашего рванья подобрать, ножи с топорами да харчей сколько унесёте. И ступайте отсель прочь, пока Имрёвы людишки вновь не наскочили. А про то, что здесь видали - забудьте до поры. Ступайте!