Искушение

Да-да, он ее принес с собой. Не сразу заметила. От бутылочки шел странно-знакомый неприятный запах.

Я еще успела удивиться — что он такое пьет, ведь вампирам не нужна еда. В следующую секунду в его руке появилась спичка. Он легко чиркнул ею по шершавому боку коробка. С хрустом серная головка прошла по фосфорной терке. Зашипела, разгораясь, липовая былинка. Тычком вампир послал маленький факел в воздух. И вдруг этот несмелый огонек вырос в гигантское пламя, опалившее мне жаром лицо. Губы вампира сложились трубочкой. Он чем-то плюнул на спичку. Новый столб огня ударил чуть в сторону от меня, с готовностью сжег тяжелый воздух, упал на землю, подхватился, набросился на стены. И лишь сейчас я поняла, откуда знаю этот запах, тяжелый, заставляющий щипать в носу. Это бензин! Именно его принесла с собой вампирша. Им облили стены. С помощью простого, дешевого фокуса подожгли. С такими талантами Джерому надо выступать в цирке!

— Сим-сим, откройся! — прошептала вампирша.

Она, намеренно не спеша, потянула к себе Валерию, оттянула узкий ворот черной водолазки на худой шее. Я неожиданно ясно увидела вяло бьющуюся жилку над ключицей.

Справа и слева полыхал огонь, дверной проем загорелся кроваво-красной аркой. Стоять на месте дальше было невозможно.

— «Крик да шум, идите на черную воду царя болотного, змея подколодного!» — рявкнула, шагая через черту.

Я промахнулась. Видела, нож четко шел в грудь вампирши, но в тот момент, когда я его опускала, девушка исчезла, оставив вместо себя жертву. Она не собиралась никого убивать, нарушать запрет на человеческую кровь. Она предоставила это удовольствие мне.

— Подожди!

Заметила — распахнутый белый ворот рубашки, замятая полочка, синяя вена под кожей на груди. Показалось, что все это уже было.

Зазвенело выпавшее из кулака колечко. Я попыталась задержаться, но, как всегда, споткнулась. Колдовская черта, не остановившая вампира, забрала меня. Правую руку свело, пальцы вцепились в рукоять ножа. Вспышкой в сознании пронеслось: «Ненавижу!» И я всем телом навалилась на вставшего передо мной, чувствуя, как, на секунду задержавшись, нож вошел в подставленное плечо.

Глава VIII

ДОЖДЬ НЕ МОЖЕТ ИДТИ ВЕЧНО

Хлынувшая из раны кровь заставила отступить. Я еще ухитрилась выдернуть нож из раны, отчего кровь забила упругим фонтаном. Инга исчезла. Потерявшая поддержку Маркелова завизжала, пятясь назад. Макс покачнулся, вскинул руку, все еще пытаясь остановить меня. Упал на одно колено. Языки пламени дьявольскими отсветами радостно заиграли на его бледном лице, обтянутом стремительно стареющей кожей.

— Подожди… — успел прошептать Макс, прежде чем откинуться на спину.

С ножа капала кровь. Я стояла, тупо глядя перед собой, а в голове скрещивались и переплетались голоса:

«Выродки!»

«Убийцы!»

«Враги!»

— А-а-а! — Я схватила себя за волосы, дернула, пытаясь вытрясти весь этот шум из черепной коробки. Потому что передо мной лежал тот, кто был мне всего дороже, а эти голоса были чужими. Их мне навязали.

Макс тянул ко мне руку, я видела, что губы его шевелятся, но не понимала слов.

«Убей!» — влился в меня противный голос Мельника. Пламя весело затрещало, подтверждая его слова. Зашумела крыльями мельница, заскрипели воротины. Чтобы заглушить в себе этот голос, я зажала уши руками. Почувствовала, что в кулаке все еще что-то держу.

Нож! Окровавленный нож был со мной. На секунду пламя в дверном проеме расступилось, и я шагнула в открывшуюся арку.

— Стой! — закричали мне в спину.

Но я должна была убить шепчущий во мне чужой голос, освободить свою память. Что-то важное осталось здесь на мельнице, часть меня, о которой я забыла. И вот теперь настало время вспомнить.

Пламя съело бензин у основания мельницы и теперь стало деловито пробираться по бревнам и перекрытиям наверх. Веселые, сильные, резвые языки лизали старые стены, выжимая из них дым. И над всем этим как одно бесконечное проклятие скрипело мельничное колесо.

— Маша!

Крик ворвался сквозь треск и падающие головни.

Надо подняться наверх и прекратить вращение. Как только лопасти замрут, все закончится.

— Маша! Где ты?

Голос Мельника звучал рядом. Меня от него спасал дым. Он звал, и все, находящееся внутри меня, потянулось к нему, но я заставила себя шагнуть в сторону. Оглянулась на дверной проем, где ожидала увидеть лежащего Макса, но пламя встало веселым оранжевым частоколом. Жар заставил отступить. Скрип карябал барабанные перепонки.

Мне надо было подняться наверх, туда, где рождается этот звук.

Я подошла к лестнице, взялась рукой за перила. Да, мне туда. Начала подниматься.

Первый пролет, небольшая площадка.

Столб нехотя вращается, подчиняясь силе заклятия. Дальше ступеньки пошли шире, подстраиваясь под чей-то широкий уверенный шаг.

Площадка. Цепляясь зубцами, воротина передает вращательное движение от лопастей вниз, где мелется мука.

На первом этаже завизжали. Я хотела бежать дальше, чтобы дойти до самой макушки мельницы, но ступеньки кончились. Над головой каркающим смехом раздавался скрип мельницы. Он душил меня, гнул к земле, заставлял подчиниться.