Искушение

— Даже не знаю, где успела ее испачкать, — пробормотала, оглядывая себя. Видок у меня был еще тот. Прямо так целиком, в одежде, и хотелось шагнуть под душ. В кроссовках хлюпало, джинсы мокрые, отбитая коленка саднит. Рубашка… А что, интересно, сталось с моей футболкой?

— На черном не видно, — через силу ответил Макс.

Бедный. Как же ему досталось за это время. Но ничего, мы все исправим. Я заставлю его обо всем забыть.

— Помнится, я была одета во что-то другое! — Я приподняла черные полы.

— Твоя футболка… — Макс дернул ртом, словно сдерживал готовое сорваться с губ слово. — Немного пострадала в огне.

Я подошла вплотную. Чтобы посмотреть в глаза, надо было запрокидывать голову. Делать я это не стала, а просто уперлась взглядом в шрам.

— Наблюдается явный непорядок, — проворчала, прикидывая, стоит ли предложить Максу мои услуги в качестве врачевателя. Вербена, подорожник… Или что-то из этого его скорее убьет, чем вылечит?

— Следа не останется. — Макс перехватил мою руку, которой я тянулась к его шраму, прижал ладонь к плечу.

Я не стала спорить. Даже если рана затянется, память о том, что я сделала, не заживет никогда.

— Знаешь, что я сейчас хочу? — прошептала ему в холодную ключицу.

Макс обнял меня, возвращая телу прочно забытое ощущение покоя и защищенности.

Смущенно улыбнулась. Глупая ситуация. Столько всего произошло. Я чувствовала себя разбитой в хлам, ноги от слабости подрагивали, и все равно хотелось смеяться. Лишь одно существо на свете могло заставить меня в таком состоянии глупо хихикать и сконфуженно прятать лицо, один лишь он в минуту отчаяния мог уверить, что все будет хорошо. Макс был рядом, и, как всегда, стало весело. Я соскучилась по этому чувству восторга. Долгие дни мне не хватало моей радости.

— Наверное, ты хочешь отмыться и поесть. — Макс ладонями поднял мое зардевшееся лицо. — А мне хочется смотреть, как ты будешь делать и то и другое.

— Но ведь мы не сможем забыть то, что произошло?

Нет, все-таки на Макса можно глядеть бесконечно. Я тонула в черноте его чуть пульсирующего зрачка.

— Мы просто не будем это вспоминать.

Он глянул поверх моего плеча. Пожарные машины уезжали. Вокруг остатков мельницы бродили милиционеры, которым еще предстояло выяснить, почему начался пожар, да стояли тесной кучкой музейные работники с несколькими зеваками.

— Сегодня вампиры победили Смотрителя, — напомнила я.

— Ни один вампир тебя не тронет. — Он смотрел мне в глаза, словно пытался загипнотизировать. — Ты нужна мне, и они это знают. А победили они только потому, что ты на это была согласна. Играла не за свою команду.

Его зрачок напомнил мне темноту, в которой я пребывала последнее время.

— А что стало с Маркеловой? — Память возвращалась, и каждый бит информации причинял боль. — Она была здесь!

— Джей увел ее домой. — Взгляд пристальный, словно он пытается забраться мне в мозги.

— Зачем Инга ее вытащила? Зачем ты вообще снова во все это втянул Лерку?

Макс отвернулся, и мне как будто бы стало холодно без этих внимательных глаз.

— У нас было мало времени, — глухо произнес он. — К тебе уже шли гости.

— Какие гости? Если она была здесь, то ее могут обвинить в поджоге.

— Вряд ли этому делу дадут ход.

Милиционеры стояли около обрушенной головы мельницы. Один из них постукивал по обломанной лопасти мыском ботинка. Было видно, что дело им не нравится и заниматься этим никто не хочет. Музейные работники ушли. За милицейской машиной виднелись знакомые лица готов. Они все-таки явились на мой зов. Люди в черном равнодушно курили. В тяжелом влажном воздухе дым сигарет опускался на землю. По дорожке прочмокали неспешные шаги — дождь прекратился, но воздух и земля были еще полны воды. Со стороны музея появился очередной зритель. По нелепой, словно надутой куртке я угадала Пашку.

Колосов медленно шел, засунув руки в карманы. Сильно отросшие волосы падали ему на лицо. Сзади они были собраны в жидкий хвостик, спрятанный под воротник куртки. Он прошел вдоль линии ограждения, которую успела натянуть милиция после отъезда пожарных, задержал взгляд на готах.

— Если бы тебе помогли они, у нас бы начались проблемы, — прошептал Макс.

Конечно! А теперь у нас нет никаких проблем. Сожгли музейный экспонат, запудрили мозги готам, переполошили Смотрителей. А главное, сделали все, чтобы наша жизнь в городе стала невозможной.

— Он вроде собирался в Вену. — Мне хотелось еще постоять и посмотреть на Пашку. Хотелось, чтобы насупленные брови разошлись, чтобы упрямо сомкнутый рот растянулся в извечной ухмылке, чтобы это лицо ожило, пародируя очередную учительскую оплошность.

— Ему тоже досталась пара календариков на память, — съязвил Макс. — Семинар Смотрителей на австрийской земле был шумным. Я бы ушел, не дожидаясь появления новых действующих лиц. Не думаю, что сейчас стоит встречаться со старыми знакомыми. Вид у тебя не для парадных приемов.

— Как всегда, бежим?

Макс вскинул на меня глаза, протянул руку, щелчком пальцев сбрасывая с плеча соринку, вынул из кармана рубашки что-то шуршащее. Фольга, а в ней коричневый брусочек шоколада.