Искушение любовью

– Иди сюда,  – прошептал он чуть хрипловато, развязывая ленту ее капора и подводя к небольшой кушетке. Он наклонился, и Фиона замерла в ожидании поцелуя. Сердце радостно забилось, тело наполнилось необычайной легкостью. Она подняла лицо ему навстречу и опустила ресницы.

Но ничего не произошло. Несколько обескураженная, она открыла глаза и увидела, что он с сожалением рассматривает ее новую прическу.

– Бедная моя девочка! Что ты сделала со своими чудесными волосами?..

Она небрежно коснулась своих коротких волос, лишенных благодаря краске блеска и привычного цвета, и пожала плечами:

– То, что было необходимо.

– Нет, ты не должна была! – воскликнул Алекс, глядя на нее потемневшими глазами. – Боже мой, Фи, как ты могла подумать, что я оставлю тебя после того, что было между нами?

Она постаралась восстановить участившееся дыхание. Как объяснить, что она надеялась на это, но не была уверена? Как спросить, любит ли он ее?

– Ты был поставлен перед выбором, и я не могла допустить, чтобы ты страдал, тем более что твой отец был в опасности. Мы с Мей уже жили одни, так что прекрасно можем обойтись и без посторонней помощи. Пока ты не разберешься в ситуации, мы вполне могли бы прожить самостоятельно.

Алекс покачал головой, будто не понял смысла сказанного. Его глаза сверкали и в то же время были такими ласковыми, такими зовущими. Ей показалось даже, что в них блеснули слезы, когда он провел пальцами по ее коротким кудряшкам. Фиона тоже провела рукой по своим волосам, а потом дотронулась до его щеки. Он в ответ привлек ее к груди и хрипловато, но четко произнес:

– Никогда больше не поступай так со мной, Фи. Слышишь? Никогда!

У Фионы запершило в горле. Она погладила пальцами его подбородок и поднялась на цыпочки, так что их глаза и губы оказались совсем близко. В этот момент она знала наверняка: что бы ни случилось впредь в ее жизни, чем бы ни пришлось ей заниматься, ее дом будет там, где она сможет видеть эти глаза.

Ответа долго ждать не пришлось. Его руки с силой обхватили ее, слегка приподняв над полом, жаркие губы завладели ее губами, а язык проник в рот и вступил в божественный танец с ее языком. Его тело, такое сильное и зовущее, подрагивало будто в лихорадке. Каждое его прикосновение все сильнее и сильнее разжигало Фиону, и скоро она не слышала ничего, кроме его возбужденного дыхания, не чувствовала ничего, кроме вкуса его голодных, но таких нежных губ.

– Обещай мне, Фи,  – снова попросил Алекс, на мгновение отстранившись. – Обещай!..

– Все, что угодно! – прошептала Фиона, скидывая с его головы шляпу, и, запустив пальцы в волосы, притянула его к себе в бессознательном стремлении вернуть ощущение радости и спокойствия, то самое, память о котором бережно хранила в себе все это время с тех пор, как встала тогда с его постели. – Что ты хочешь услышать?

– Что ты никогда больше не оставишь меня. Обещай.

Неожиданно его слова подействовали на нее как холодный душ. Настроение переменилось мгновенно, буквально между двумя ударами сердца. Сладость наслаждения улетучилась, уступив место тревоге, и она отстранилась от Алекса. Он же, не размыкая объятий, с удивлением спросил:

– Что-то случилось?

– Этого я тебе обещать не могу,  – сказала Фиона тихим, срывающимся от подступивших слез голосом. – Не могу.

– Но почему? – воскликнул Алекс, начиная сердиться. – Ты не любишь меня?

Для нее эти слова прозвучали как пощечина. Как он мог?..

– Неправда! Я тебя…

Закончить фразу она не смогла: не получилось произнести то заветное слово, пока его не произнес он.

А он не произнес…

– Что же тогда происходит? – раздраженно спросил Алекс, теперь больше похожий на каменное изваяние с неподвижным взглядом темных как ночь глаз. – Почему ты не можешь обещать? Что может быть неприличнее, работать в борделе, как ты, или иметь жену-преступницу, предавшую родину, как я?

Кровь отлила от лица Фионы. Неприличнее? О небеса! Если бы дело было только в приличиях! Если бы она могла рассказать! Но ее преступление запятнает и его. Ведь он из тех, кто не успокоится, пока не доведет дело до конца. А в данном случае это означало, что ее могут повесить.

– Я…  – начала Фиона, но ничего сказать не успела – в дверь заколотили.

– Я знаю, что вы там! Линни сказала… Фи, выходи, мне нужна твоя помощь в расчетах! – раздались крики Мей.

Фиона, с трудом сдерживая слезы, отвернулась от Алекса. Ей очень хотелось, чтобы, не дожидаясь ответа, он заговорил сам и сказал что-то такое, что дало бы ей возможность выйти из создавшегося положения.

– Чаффи с тобой? – громко спросила она сестру, не торопясь открывать. – Пусть он тебе поможет.

– Фи!

Фиона высвободила руки из ее пальцев. Алекс попытался было задержать ее, но момент был упущен. Когда он так ничего и не сказал, Фиона пожала плечами, как бы смиряясь, и направилась к двери.

Мейрид от радости аж приплясывала, поднимаясь на цыпочки. Глаза у нее возбужденно сверкали. Рядом стоял Чаффи, похожий в своем плоском твидовом кепи на ломового извозчика, и Линни с огромным куском хлеба во рту.

– У миссис Тоуллер есть суп и хлеб,  – поторопилась порадовать их девочка.