Искушенные обманом

Неужели я настолько сломлена?

– Как скажешь. – Стефани смотрит на меня так, словно не верит. – Во всяком случае, я узнала кое-что, что, как я думаю, тебе будет интересно узнать.

– Что?

– Тот парень из русской мафии, о котором ты вчера спрашивала. Помощник Мэтта?

Я крепче сжимаю ключи, пытаясь сохранить хладнокровие.

– И что же ты узнала?

Стефани подходит ближе, осматривает окрестности, затем прикрывает рот ладонью, прежде чем прошептать.

– Судя по всему, он высокопоставленный человек в Братве. Словно очень высокопоставленный.

Я сглатываю. Хотя эта информация не должна быть неожиданностью, она поражает иначе, чем я ожидала, когда узнаю об этом.

– Откуда ты узнала? – бормочу я в ответ, страх берет надо мной верх.

– Я слышала, как Мэтт говорил об этом одному из своих приспешников.

Стефани – настоящая любительница подслушивать и обожает сплетни.

Она делает шаг назад и снова затягивается сигаретой.

– А теперь, девочка, скажи мне, почему ты интересуешься им?

– Я ... не интересуюсь.

– Угу. Лги кому-то другому. Я вижу этот блеск в твоих глазах, когда он упоминается.

Дерьмо. Неужели я настолько очевидна?

– На самом деле ничего такого. Я просто... нахожу его страшным.

– Это потому, что он такой. – Она гладит меня по руке. – Есть толпа, с которой мы никогда не должны смешиваться. Он принадлежит к этой толпе.

Слишком поздно, Стеф.

Я ободряюще улыбаюсь ей и сажусь в машину. К тому времени, когда я прихожу домой, я голодна, измучена, и мой разум поджарен от количества теорий, которые я выдумала об Адриане.

Он сказал мне, что он стратег, поэтому, согласно тому, что сказала Стефани, он планирует действия Братвы.

Боже. Он член долбаной русской мафии.

От этой мысли у меня по спине пробегает дрожь. Я ничего не знаю о мафии, кроме трилогии «Крестный отец», а эти фильмы очень далеки от реальности.

Настоящая мафия должна быть более опасной.

Вытирая липкие пальцы о юбку, я набираю код и захожу внутрь.

Я бросаю сумку и ключи на столик у входа, стараясь не думать о том, что произошло на этом же самом столике прошлой ночью. Как он владел каждым моим дюймом и доставлял мне мрачное удовольствие, которое я никогда не забыть.

Качая головой, я вешаю пальто и замираю.

Между двумя другими моими пальто есть еще одно. Серое. Мужское.

Его

.

Я сбрасываю туфли и шагаю внутрь, груз, который с самого утра давил мне на живот, поднимается с каждым моим шагом. Мои ноги останавливаются на нагретом полу передо мной.

Адриан ставит несколько тарелок на маленький обеденный стол, расположенный между кухней и гостиной.

Он одет в свои обычные черные брюки и рубашку, первые несколько пуговиц расстегнуты, открывая его твердую, мускулистую грудь, в которую я уткнулась лицом прошлой ночью. Рукава закатаны до локтей, открывая замысловатый рисунок татуировок. Они простираются в рукавах от плеч до запястий. Удивительно, но ни на груди, ни на спине у него нет ничего такого, чего я ожидала бы от гангстера.

– Ты вернулась, – говорит он, не поднимая головы. Там есть фриттата (прим. пер. итальянский омлет, который готовят с начинками из сыра, овощей, колбасы или мяса) и большая миска салата, а также несколько нарезанных яблок.

– Что ты делаешь? – бормочу я, не в силах разобраться в ситуации.

– А что, по-твоему, я делаю? Готовлю тебе ужин. – Он все еще не смотрит мне в глаза. – Иди вымой руки.

Мои ноги несут меня к нему, как будто я плыву по воздуху, и я хватаю его за бицепс.

– Я спрашиваю, что ты делаешь в моей квартире, Адриан? Как ты сюда попал?

Он продолжает аккуратно расставлять тарелки – даже геометрически.

– Я видел, как ты вчера ввела код. Не то чтобы это было проблемой, если бы я его не увидел.

– Это называется взлом и проникновение.

– Леночка, тебе всегда хочется все навешивать ярлыки? – На этот раз его серые глаза цвета суровой зимы сталкиваются с моими. – Тебе от этого легче?

– Я называю вещи своими именами.

– Конечно, делай то, что тебе удобно. А теперь иди и вымой руки, чтобы мы могли поесть.

– А если я не хочу?

Он делает глубокий вдох.

– Это одна из тех ситуаций, когда ты выбираешь свои битвы. Если нет, я с удовольствием посажу тебя к себе на колени и запихну еду тебе в глотку.

Я свирепо смотрю на него, а затем мчусь в ванную, чтобы вымыть руки. Когда я возвращаюсь, он уже сидит с тарелкой чего-то похожего на фриттату с ветчиной.

Вздохнув, я устраиваюсь напротив него и втыкаю вилку в салат, который лежит передо мной, в то время как фриттата для него. Я ненавижу, что он знает, что я ем, и не ведет себя так, как другие люди, которые постоянно говорят мне: «Эй, немного привычной пищи не повредит». Я не зашла так далеко, позволив себе роскошь.

Чтобы быть на вершине, всегда приходится платить ужасную цену. Я даже не курю, как многие другие балерины, так что у меня нет другого способа убить свой аппетит, кроме чистой решимости.