Искушенные обманом

– Ты хоть представляешь, как мне не хватало твоих гортанных стонов? – он хрипит, его акцент гуще, чем обычно, когда он толкает свой большой палец в мою тугую дырочку. – Ты будешь кричать, когда я заявлю права на эту задницу, правда, Леночка?

Мое дыхание прерывается безжалостным, восхитительным способом, которым он трахает меня, и вторжением его пальца. Мои соски болят так сильно, что на рубашке образуются два мокрых пятна. Я прикрываю их рукой, но Адриан уже заметил.

С его губ срывается ворчание, звучащее почти животным в его похоти.

– Убери.

Я медленно делаю это, и его пылающие глаза рассматривают мокрую ткань и мои торчащие соски сквозь рубашку.

– Черт, – выдыхает Адриан, замедляясь, чтобы посмотреть на доказательства моей лактации.

– Это гормоны, – бормочу я, чувствуя, как стыд обжигает уши.

– Я чертовски люблю гормоны.

– Адриан… – Я двигаю бедрами, прижимаясь к нему.

– Что?

– Не надо... перестань…

Блеск дикого голода и чего-то еще покрывает его черты, когда он снова ускоряет темп. Не знаю, то ли из-за его пальца у моего заднего входа, то ли из-за его глаз на моей груди, но я кончаю сильнее, чем когда-либо.

Этот оргазм сильнее и дольше, чем раньше, и я поворачиваю бедра, чтобы пережить его. Я тоже не заглушаю свои стоны, потому что эгоистично хочу оставить ему это воспоминание.

Этот момент прямо здесь, когда я стонала его имя. Я не хочу, чтобы он когда-нибудь забыл это или меня.

Адриан ругается по-русски, опустошая себя внутри меня, а затем падает рядом. Некоторое время мы лежим, тяжело дыша. Я на спине, а Адриан на боку.

Он приподнимается на локте, его полуприкрытые глаза останавливаются на моей рубашке, которая пропиталась лактацией после оргазма.

Адриан расстегивает пуговицы, и мое лицо горит, когда он обнажает мои соски, которые все еще твердые, с каплями прозрачной жидкости, вытекающей из них.

– Так грязно, – поддразнивает он.

– Это гормоны, – бормочу я.

– Тогда я должен позаботиться о гормонах.

– Ч-что?

– Они выглядят болезненными. Так ли это?

– Немного.

– Ты хочешь, чтобы я облегчил эту боль, Лия? Хочешь, я избавлю тебя от лишнего молока?

Его слова – прямой удар в мою киску, и я сжимаю бедра, когда единственное слово срывается с моих губ.

– Да…

Его рот цепляется за сосок, и я задыхаюсь, когда его зубы покусывают кончик, прежде чем пососать. Сильно.

Святой ад.

Я чувствую пульсацию между ног. Это так извращенно, но меня это странно возбуждает.

Чем больше он кусает, тем выше я выгибаю спину. Чем сильнее он сосет, тем больше возбуждения охватывает мои бедра. Язык Адриана скользит по моей ареоле, прежде чем он снова берет мой набухший сосок в свой горячий рот и тянет его зубами. Его пальцы сжимают мой второй сосок, скручивая и щипая, пока моя грудь и живот не становятся испачканными от свидетельств моей лактации.

Вибрирующий звук пугает меня, и я вздрагиваю. Адриан со стоном отпускает мой сосок. Мой рот приоткрывается, а бедра пульсируют от желания, когда я смотрю на его влажные губы.

Дерьмо. Почему меня так возбуждает его извращенность?

Он достает телефон и отвечает, кряхтя:

– Волков. Лучше бы это было что-то хорошее.

Его раздраженное выражение исчезает, сменяясь выражением чистого созерцания, когда он встает с кровати и одевается.

– Я буду там через пятнадцать минут.

– Что-то не так? - спрашиваю я, садясь и чертовски надеясь, что он не заметит надежды в моем тоне.

– У меня срочная встреча. – Он целует меня в лоб. – Меня не будет несколько часов, возможно, до утра. Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится.

– Окей… То есть я так и сделаю.

Он качает головой, но не комментирует мое использование слова, которое он так ненавидит.

– Спи спокойно, Леночка.

Я киваю.

Я думаю, что он собирается уйти, но затем он опускает голову и захватывает мои губы в медленном поцелуе. Обычно его поцелуи всепоглощающие, такие же жесткие, как он трахает, и такие же неумолимые, но сейчас он целует меня со страстью, которая достигает моих костей.

Как будто ему не все равно.

Я целую его в ответ, потерявшись в этом мгновении, потому что, кажется, мне тоже не все равно. Черт возьми. Меня это более чем волнует.

Он отстраняется, легкая улыбка скользит по его губам.

– Я скучал по тебе, Леночка.

С этими словами он поворачивается и уходит. Я смотрю на дверь после того, как она захлопывается за ним. Мой разум погряз в осознании, которое я испытала, когда он только что целовал меня.

Я люблю его.

Я влюбилась в дьявола, несмотря на его чудовищную натуру.

Мои ноги дрожат, когда я спускаю их с кровати.

Нет, я, должно быть, принимаю похоть за любовь. Мне нужно спасти себя и моего ребенка от опасности, которой он подвергается.

Любовь это или похоть, не имеет значения, потому что мы с Джереми не в безопасности с ним.

Мне требуется все, что в моих силах, чтобы снять одежду и надеть джинсы, толстовку и пальто. Одеваясь, я смотрю в окно. Коля, Ян, Борис и Адриан садятся в машину, пока она не умчалась прочь от особняка.

Он взял с собой своих лучших охранников. Хорошо.