Искушенные обманом

Хотя у меня была сильная связь с Джереми, когда я была беременна, в тот момент, когда я впервые взяла его на руки, что-то внутри меня изменилось. Я готова убить весь мир и всех в нем, чтобы сохранить его в безопасности.

Это совсем не то, что я чувствовала по отношению к балету. Хотя это была моя мечта, Джереми – моя плоть и кровь. Моя связь с ним более интуитивна, и я готова пожертвовать собой в мгновение ока, чтобы защитить его крошечное тело.

Ян сказал, что нападавшие расплачиваются за то, что они сделали. Мне не нужно было спрашивать его, как. Я видела, как Адриан убил кого-то, и он без колебаний прикончил бы других.

По словам Яна, который явно пытался меня успокоить, нападение было нормальным. Адриану часто угрожают убийцы, но они никогда не побеждают.

Нормальным.

Все это чертовски ненормально. Адриан может считать, что быть выслеженным, чтобы быть убитым, нормальным, но для меня и Джереми все по-другому. Мы не подписывались на эту жизнь.

Кроме того, Адриан может избежать смерти лишь до тех пор, пока она не настигнет его.

Лицо Джереми искажается, как будто он слышит зловещую мысль о его отце, и я уговариваю его снова заснуть, моя собственная грудь сжимается при мысли о смерти Адриана.

Но разве не этого следует ожидать при его образе жизни?

И все же иногда я ловлю себя на том, что цепляюсь за надежду, что он каким-то образом нарушит законы природы и останется жив. Что, как он и обещал, он защитит нас.

Но факт остается фактом: ничто не защитит нас от него. Адриан всегда будет Адрианом, наживая себе врагов и устраивая вендетты. Может быть, однажды я проснусь и обнаружу армию убийц в палисаднике.

Мы с Джереми будем лишь сопутствующим ущербом от одной из его попыток убийства.

Дверь тихо открывается в такт моим мыслям. Мне не нужно оборачиваться, чтобы узнать, кто это. Расслабления моих мышц и запаха кожи достаточно, чтобы выдать его.

Мне стало так трудно напрягаться рядом с ним, притворяться, что меня беспокоит его прикосновение, когда на самом деле его присутствие пробуждает во мне темное, плотское желание.

Не помогает и то, что он не трахал меня за несколько недель до рождения Джереми. Он опустился на меня перед родами и трахнул пальцем, но с тех пор не прикасался ко мне.

По крайней мере, в сексуальном плане. Даже когда несколько дней назад акушер-гинеколог сказал нам, что я могу заниматься сексом.

Наверное, он все еще злится из-за того, что я попросила его позволить нам с Джереми жить отдельно. Но даже в гневе он по-прежнему обнимает меня сзади каждую ночь. Он велит мне снова заснуть, когда Джереми просыпается посреди ночи. Он даже говорит, что мне нужно сцеживать немного грудного молока, чтобы не вставать, когда Джереми голоден.

Я никогда не ожидала увидеть эту сторону Адриана – быть отцом. Но Джереми – это причина, по которой он женился на мне в первую очередь. Мой маленький ангел – это единственная линия, которая соединяет нас.

Но ненадолго.

Мой муж обнимает меня, его руки лежат на моем животе, а подбородок лежит на моем плече. Я задерживаю дыхание, но потребность в воздухе заставляет меня вдыхать его мужской запах и приветствовать тепло его тела.

– Уже спит? – Грохот его усталого голоса пронзает мою грудь и другую изголодавшуюся часть меня.

Адриан в последнее время работает без остановки, и он даже изменил систему безопасности дома за последние пару дней.

– Он только заснул, – бормочу я, наполовину чтобы не разбудить Джереми, а наполовину потому, что близость Адриана действует на меня гораздо сильнее, чем я хотела бы признать.

– Он только накапливает энергию, чтобы потом проснуться, как разрушительный шар. Он похож на тебя.

Я наклоняю голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Он выглядит таким грубым и красивым, но дьявол, всегда красив, не так ли?

– Меня?

– Ты иногда так делаешь, молчишь, пока не взорвешься.

– Это неправда.

– Да будет тебе известно, что я был очень послушным ребенком, госпожа Волкова.

Я сглатываю. Несмотря на то, что мы женаты уже почти год, звучание моей фамилии по-прежнему вызывает у меня странное ощущение, которое я не могу точно определить.

Мне требуется все, чтобы оторвать от него взгляд и освободиться от его гипнотической хватки.

– Почему я в это не верю?

– Можешь спросить у Коли. Я был хорошим мальчиком.

Я усмехаюсь.

– Что? – Он говорит почти обиженно.

– Мне просто трудно думать о тебе как о хорошем мальчике.

– Мммм. А что насчет тебя?

– Что насчет меня?

– Ты была хорошей девочкой, Леночка? – Внезапное падение его голоса заставляет мои внутренности трепетать, а конечности дрожать. Вероятно, никогда не наступит день, когда я перестану отвечать ему таким плотским образом.

– Я была безумной.

– Безумной, – задумчиво произносит он. – Мне это нравится.

– Моя мама с тобой не согласилась бы. Ей пришлось гоняться за мной по всему дому, чтобы поймать.

– Значит, ты была непослушной?

– Я полагаю.

– Ты все еще непослушная?

– Иногда. – Мой голос слишком знойный, слишком хриплый.