Искусство и революция. Эрнст Неизвестный и роль художника в СССР

Они заявляют, что натуралистический стиль (называемый реализмом) более других доступен массам, потому что он наиболее близок к естественному внешнему виду предметов. Это утверждение почти полностью игнорирует то, что мы теперь знаем о процессе восприятия, но еще более убедительно его опровергает детское и народное искусство, а также то, с какой легкостью взрослое городское население учится понимать очень сложно формально организованные комиксы, карикатуры, плакаты и т. д.

Вдобавок апологеты соцреализма утверждают, что натуралистический стиль, в силу его простоты, годится для агитации и пропаганды: с помощью подобного искусства массы можно воспитать и сделать политически сознательными. История опровергает этот аргумент. Социалистический реализм сегодняшнего дня и 1930-х годов – почти один и тот же. Но если бы его воздействие на массы и впрямь способствовало воспитанию, то можно было бы ожидать развития искусства, соответствующего развитию политического сознания людей, воспитанных на этом искусстве.

По сути дела, официальные апологеты социалистического реализма не проводят различия между искусством и пропагандой.

Верно, что все произведения искусства оказывают то или иное идеологическое воздействие, даже произведения художников, заявляющих, что их интересы ограничиваются одним искусством. Также верно, что революционное правительство нуждается в любом доступном идеологическом оружии. Но, признав это, следует провести различие между произведениями, рассчитанными на мгновенный, краткосрочный эффект, так сказать работами одноразового пользования, и теми, которые претендуют на более долгую жизнь. Такое различие намеренно игнорировалось Сталиным, для оправдания своей политики единообразного догматического использования всех способов и средств выражения ссылавшимся на статью Ленина «Партийная организация и партийная литература». Однако в 1960 году было опубликовано неизвестное письмо Крупской[12], в котором та утверждала, что Ленин не собирался применять эту статью к литературе как искусству. Поэтому весьма вероятно, что он проводил отмеченное выше различие между искусством и пропагандой. Этот вопрос остается актуальным для всех будущих революционных правительств.

Быстродействующие произведения, которые справедливо можно отнести к пропаганде, должны обнаруживать в своей структуре и форме безотлагательную, но временную функцию – быть созданными «на злобу дня». Если же они таковыми не являются, необходимое для них быстродействие теряется. Их цель – воодушевить людей на решение неотложной задачи или на самопожертвование, и это воодушевление обусловлено критической уникальностью момента. Более того, если «злоба дня» становится бессрочной, она превращается со временем в препятствие для будущего развития. От приказов, годных для осады, мало пользы при штурме.

Произведения, рассчитанные на долгосрочный эффект, должны быть куда более сложными и заключать в себе противоречия, которые и обеспечивают им долгую жизнь. Эти произведения должны фокусироваться не на отдельных требованиях момента, которые могут стать общезначимыми лишь в том случае, если они принимаются и исполняются всем обществом, а на новой целостности, которая становится представимой, так как ее воплощает реальность. Вера русских в пророческую силу искусства является их огромным преимуществом. Но их трагедия в том, что при автократии Сталина эта вера оказалась искусно и катастрофически преобразована в веру в то, что искусство есть средство безусловного предопределения будущего в данный момент. Новая целостность, представляемая реальностью, по природе своей неопределенна, и отразить всё неопределенное в ней способно только искусство, рассчитанное на долгосрочный эффект. Цель такого искусства – не сгладить неопределенные моменты новой целостности, а охватить и определить ее вместе с этими элементами. Такое искусство не служит немедленным и ограниченным руководством к прямому действию – оно способствует углублению самосознания.

Масляная живопись, скульптура и, по большей части, стенная роспись как медиумы не приспособлены для пропаганды. Их материальные особенности в высокой степени ассоциируются с постоянством. К тому же, они функционально непригодны для пропагандистских целей. В данный момент времени картина или скульптура может находиться только в одном месте и ее может видеть ограниченное число людей. Современные средства пропаганды – это кино, идеографический (а не натуралистический) плакат, брошюра, некоторые формы театра, песня и декламационная поэзия.