Искусство и революция. Эрнст Неизвестный и роль художника в СССР

Сталинизм варварскими методами уничтожил варварство в России. Следует добавить, что он не мог заниматься этим бесконечно. В последние годы правления Сталина прогрессивное влияние его режима всё быстрее сводилось на нет средствами, которые он использовал. Чтобы продолжать свое развитие, России необходимо было избавиться от сталинизма. Особенно остро эта проблема встала из-за вмешательства сталинистской догмы в биологию, химию, физику, лингвистику, философию, экономику, литературу и искусство, – вмешательства, воскрешавшего в памяти времена, когда инквизиция решала за весь христианский мир, какие идеи о Боге, вселенной и человеке верны, а какие нет. <…> Подобное вторжение теологической или бюрократической догмы в научную мысль характерно главным образом для доиндустриальной эпохи. В России середины XX века оно выразилось в саботаже науки, техники и национальной обороны. И этот саботаж не отвечал даже узким групповым интересам; все образованные люди страстно желали с ним порвать[17].

«Скульптура – это, в сущности, искусство для масс». Из-за того, что нас окружают тысячи отвратительных публичных монументов – в основном лицемерных военных мемориалов, – а также из-за того, что современная культура в целом отдает предпочтение фрагментарному и частному, мы склонны недооценивать гражданскую, социальную природу скульптуры.

Веками она подтверждалась тесной связью скульптуры с архитектурой. В индийском храме, в готической или романской церкви скульптура служила образной детализацией архитектуры: она индивидуализировала для каждого человека общий смысл здания. Живопись выполняла иную роль: она была одним из многих видов работ, имевших место внутри или снаружи здания. Живопись использовала здание в своих интересах. Скульптура была частью здания. Такая скульптура собирала, вмещала в себя и распределяла вклады отдельных людей, вместе составлявшие общий социальный акт постройки и использования здания.

Конечно, архитектура, скульптура и общество с тех пор заметно изменились. И всё же, хотя архитектура и скульптура более не являются частями одной и той же физической структуры, между ними по-прежнему существуют особые отношения. Ле Корбюзье заметил, что акустический центр здания или площади, где звуки внутри данного пространства слышны особенно четко, является и подходящей точкой для установки скульптуры. Подобного усиления требует любая архитектура, достойная своего названия. Усилить же ее способна только другая трехмерная, но на сей раз нефункциональная и чисто метафорическая постройка – скульптура.

Впрочем, особая гражданская и общественная природа свободностоящей скульптуры ясна и без всякого соотношения с архитектурой. Почему существует монументальная скульптура? Почему город Родос воздвиг своего колосса?

Очевидный ответ заключается в том, что металл или камень – в меньшей степени дерево – всегда считались долговечными материалами. Но ответ более глубокий, по-моему, не столь очевиден и связан с первой реакцией человека при восприятии любой скульптуры (не считая кинетической, которую логически следует воспринимать как правомерную, весьма многообещающую, но совершенно особую форму искусства).

Скульптура – это статичная трехмерная структура, заполняющая или ограничивающая пространство. Однако ее отношение к пространству представляется иным, чем в случае любого другого твердого предмета. Сравните скульптуру с деревом зимой. Форма растущего дерева меняется, и это находит отражение в его очертаниях и конфигурации. Поэтому отношение дерева к окружающему пространству представляется адаптивным: граница между ними существует, но не является окончательной или неизменной.