Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры

Именно исходя из социальной данности, мы и могли выше (стр. 490) утверждать рядом с ненамеренным естественным выражением наличность его же, но как намеренного, состоящего в пользовании первым в целях общения. Естественное по форме поведение человека, его естественное отношение к вещам, людям и идеям, и естественная на них реакция рассматриваются теперь нами, прежде всего, как такие, которые выполняются в атмосфере социальности, в условиях общения. Здесь естественные формы заполняются социальной материей, конкретизуются, и в своем социализованном качестве входят в состав культурного образования, как особый член в структуре последнего. Когда этим культурным образованием является слово, которое своей внешней конструкцией оформляет объективное сообщение, говорящий начинает пользоваться самой этой конструкцией, вольно и невольно, как средством, с помощью которого отражается его субъективность в передаче сообщаемого. Содержание субъективности остается социальным, но естественные формы экспрессии переходят в формы социально-конвенциональные, влияя уже непосредственно на развитие таких внешних форм, как синтаксические. Последние, даже в своей упорядочивающей функции, не являются простым и точным отображением внутренних логических форм, а в самых причудливых возможностях говорят о характере субъекта и его вмешательства в дело передачи сообщения и построения речи по той или иной руководящей идее. Когда в порядке развития самого языка и его синтаксических и стилистических форм, как в их упорядочивающей строгости, так и в их экспрессивной насыщенности, говорящий обнаруживает, между прочими своими чувствами и отношениями, также любовь к самому языку и его формам, наслаждение ими, вообще заинтересованное отношение к ним, желание ими самими производить впечатление, и с этой целью присматривается к их силе, качеству,

он и это свое отношение к ним отражает в них. А, ставя это своею целью, он приобретает соответствующее уменье и искусство в пользовании ими, вырабатывает нового рода технику такого пользования словом, и изучает его, или интуитивно различает в нем разного качества структурные моменты и члены по их способности быть носителями экспрессивного груза. Само слово в его формах является предметом не только изучения, но и фантазирующего преобразования его форм. Сколько фантазия направляется и на конвенциональные формы экспрессии, последние, в ее преобразованиях и в отрешении от действительного их бытия, сами возводятся на высшую ступень символически-условной формы. Создается та игра стилем, когда стилизованные экспрессивные формы уже перестают быть отображением действительной субъективности, становятся квази-экспрессивными и вступают, как символизованные знаки, в отношение с прочим содержимым слова, аналогичное вообще отношению внешнего знака к его смысловому содержанию. Под стилизованными символическими формами экспрессия субъекта становится квази-субъектом, создается формообразующее отношение, которое и может быть названо экспрессивною внутреннею формою или формою слова фигуральною.

Это заключение требует некоторого дополнительного разъяснения, повод к которому дает возникающий иногда вопрос: подлинно ли экспрессия всегда есть выражение субъективности, нет ли в ней своего объективного содержания и его законов и форм? С точки зрения психологического естествознания этот вопрос лишен смысла. Разумеется, законы, которым подчинен субъект, как объект психологии, естественны и объективны. Но, в нашем контексте, мы, признавая естественный характер экспрессии и ее форм, но, допуская намеренность в пользовании ими, спрашиваем о социальной их значимости. Тут для нас субъект есть именно субъект, а предмет - его объективное творчество, продукт его, как своего рода «вещь» с субъективными отпечатками творца, автора и прочего. Следовательно, указанный вопрос имеет тут только тот смысл, что присущие данной вещи экспрессивные черты или целиком суть черты предыдущего субъекта, или только частично, а в остальном они сами по себе могут быть более или менее выразительны, более или менее экспрессивны. Так говорят об экспрессии самого языка, в котором одни выражения более экспрессивны, чем другие. «Уйдите!», «пошел прочь!», «прочь!», «к черту!» и т.д. - разница не только в оттенках смысла, но и в степени и в характере экспрессии.

По этому поводу надо заметить, прежде всего, что установление соответствующих оттенков экспрессии получается только из сравнения эмпирических данных языков и данных выражений. О выразительности