Искусство ловли стрел

- По-моему, голова без всадника явилась не за тобой, а за содержимым твоего футляра. Аманда ничего тебе не дала?

- Только ключ от квартиры.

Такумо приподнял брови.

- Ты туда ходил?

- Да.

- Что-нибудь нашел?

- Нет... там на двери примитивный замок. Его можно взломать хоть кредитной карточкой. Мне кажется, что до моего прихода кто-то перерыл всю квартиру, но ничего не взял.

- Почему ты так уверен?

- В пыли остались бы отпечатки от пропавшего.

- Ну ты даешь! Вот это наблюдательность! Значит, они не нашли, что хотели, и ищут это у тебя, так?

- Похоже на то.

- Или они тебя не убивают, пока думают, будто ты знаешь, где это спрятано?

Маг всплеснул руками, как обычно делают итальянцы, задействовав почти все мышцы своего тела.

- Что нам теперь делать?

Маг замер, не успев ни пожать плечами, ни вздрогнуть.

- Нам?!

- Спрашиваешь! Такие твари не любят оставлять следов. Теперь они и меня захотят убрать.

Маг задумался. Внешность Такумо, даже одетого, не вызывала большого доверия, и он не принадлежал к тем, кто умел с легкостью затеряться в толпе, зато хорошо дрался и, возможно, что-нибудь знал о том, кто такие эти загадочные "они".

- Неужели Чарльз Мэнсон действительно твой отец?

- Видишь ли, дружище, я и сам не знаю. Я тогда был не очень взрослым. Так мне сказала моя мать, и, по-моему, она искренне в это верила. Меня зачали на ежемесячной оргии Семьи, на ранчо Спэн, еще до того, как прокатилась знаменитая серия убийств. Моим отцом мог оказаться любой из участвовавших в оргии байкеров и членов Семьи. А родился я уже через пару месяцев после того, как всех арестовали, но еще до суда. Мать считала всех невиновными и назвала меня в честь Чарли... в честь одного из его псевдонимов. - Такумо усмехнулся. - Она меня убеждала, что обо всем позаботилась, и я - не то дитя судьбы, не то чудо-ребенок, не то что-то из той же оперы. Могло быть и хуже, надо бы радоваться, что она не назвала меня "Господь" или "Иисус". Господь Иисус Христос Такумо. Представляешь себе?

Маг кивнул.

- Разве "такумо" - это не монстр какой-то?

- Ты знаешь японский язык?

- Нет, просто мой дядя Данте пишет ужастики, и я в них немного разбираюсь. - Он оглянулся на беспомощно извивающуюся ладонь. - Жаль, что его здесь нет.

Такумо улыбнулся.

- Видишь ли, кумо - значит паук. Хирата-кумо - это паук-охотник, вроде тех, что бросаются паутиной, как лассо, только величиной в целый ярд. Тотатэ-кумо - паук такого же размера, который предпочитает сидеть в засаде. А тебя как зовут?

- Маг. Микеланджело Гаэтано Магистрале.

- Маг? Как в "Мудреце с востока"?

- Я из Нью-Йорка, - признался Маг. - А мудрость, наверное, предоставляется только избранным.

- Успокойся, тот, кто уехал из Нью-Йорка, мудрее многих. - Такумо посмотрел за окно: небо было беспросветно, как отчаяние.

- Четыре утра, - сказал Маг.

- Три пятьдесят семь, - ухмыльнулся Такумо, с гордостью демонстрируя электронные часы, устроенные даже сложнее, чем любой швейцарский нож. Шедевр японских технологий. Что ты собираешься делать с ладонью?

- А что?

- Солнце встает, - мягким голосом пропел Такумо. - Мне почему-то кажется, что если она не вернется к хозяину до рассвета, то начнет истекать кровью. Тебе хочется объяснять всем, откуда взялась кровь?

Маг уставился на обмякшую под ножом ладонь. Лезвие ножа было окровавлено, но сама рана и срез на запястье выглядели сухими, а несколько капель крови на полу были его собственными. Один взгляд на них удесятерил боль в укушенном трицепсе.

- Как считаешь, может, нам просто открыть окно и выпустить ее? спросил он.

- Выпустить? Ты хотел сказать, выбросить и опустить раму побыстрее? Ты прав, без головы она вряд сумеет сама выбраться отсюда. Кстати, когда рассвет?

- Не имею ни малейшего понятия. Я никогда не был бойскаутом.

Юкитака сидел в "тойоте", барабанил пальцами по рулю и ждал. Каждые несколько минут он нервно поглядывал на жгут, стягивающий левую руку. Небо было еще темным, но до рассвета оставалось меньше часа. Юкитака на секунду представил себе беспрерывный кругосветный полет с ночной стороны Земли и едва заметно улыбнулся. Таменага мог себе это позволить и, вполне возможно, именно так и поступил бы на его месте. Или он предпочел бы сохранить лицо, навсегда лишившись руки?

Легкий укол просигналил о том, что из ладони вытащили нож, но боль терзала Юкитаку куда меньше, чем унижение. Ладонь шлепнулась на землю и засеменила по заледеневшему асфальту к сидевшему в "тойоте" хозяину, который продолжал изводить себя мыслями о позорном провале. Он посмотрел на часы и выругался. Можно было бы долго рассказывать, за что Юкитака Хидэо не любит английский язык, его сложную грамматику и идиотскую орфографию, но за ругательства он был благодарен. Юкитака открыл дверь и вышел на ночной мороз.

Ладонь взлетела на запястье, как птица на руку сокольничему, и Юкитака торопливо стянул кожаную перчатку. На месте соединения не осталось ни следа. Он, как умел, перевязал ладонь, ослабил жгут и поехал в отель.

Солнце взошло, кровь хлынула по порванным венам, и Юкитака, парковавший машину, не сдержал крика.