Искусство наступать на швабру

– Да, Наденька, вот такие вот дела-делишки, – тяжко вздохнул Владлен Серапионыч. – Дни наши сочтены не нами. Так давайте же помянем нашего дорогого Васеньку! – Доктор налил чаю из огромного самовара и незаметно набулькал туда какой-то жидкости из склянки, которую неизменно держал во внутреннем кармане сюртука.

Надя, прилежно изображавшая искреннюю скорбь, пригубила стаканчик "Каберне".

– Я до сих пор не могу в это поверить! – тяжко вздохнула она, одергивая черное платье, которое было ей несколько великовато, так как принадлежало Софье Ивановне, хозяйке особняка, где Василий Николаевич снимал второй этаж. В этом платье Софья Ивановна в свое время носила траур по супругу – банкиру Лавантусу. C того же времени сохранился, видимо, и черный чехол, надетый на трюмо.

– Бедная Софья Ивановна! – скорбно промолвил Серапионыч. – Где она еще найдет такого замечательного жильца?

Входная дверь бесшумно отворилась, и в гостиную темной тенью вплыла заплаканная Софья Ивановна с увесистым фолиантом в руках. То была ее любимая книга "Былое и думы" – подарок Дубова на день рождения.

Тут снизу раздался мелодичный звонок. "Былое и думы" вывалились из рук вдовы.

– O Боже! – зарыдала домохозяйка. – Когда я слышу этот звонок, мне кажется, будто он... Василий Николаич... Я ему открою дверь, и он, как всегда, споткнется о порог и... и упадет мне на грудь! – Софья Ивановна без чувств упала на диван. Серапионыч с трудом поднялся из-за столика и нетвердыми шагами поплелся к дивану – возвращать домохозяйку в сей горестный мир.

Звонок повторился.

– Егор! – крикнула Надя. Из соседней комнаты вышел невысокий темноволосый подросток в джинсовых шортах и клетчатой рубашке – это и был младший брат Чаликовой. – Егор, сходи вниз, спроси, кто там и чего им надо.

– Хорошо, – и Егор побежал на первый этаж.

– Ну, Софья Ивановна, очнитесь же, – уговаривал тем временем доктор безутешную вдову. Та по-прежнему недвижно лежала на диване. Тогда Серапионыч вновь извлек свою скляночку и, пробормотав: – Придется применить радикальное средство, – поднес ее к носу Софьи Ивановны. Та немедленно открыла глаза и резво вскочила с дивана.

В этот момент дверь распахнулась, и в гостиную вошел элегантный пожилой господин в безупречном костюме, шляпе и при галстуке. Сзади Егор тащил небольшой саквояжик.

– Здравствуйте, товарищи! – бодро сказал господин хорошо поставленным голосом. – Я слыхал, будто здесь сдают мебелированные комнаты? Впрочем, я, кажется, не очень вовремя...

– Нет-нет, ну что вы! – Недомогания Софьи Ивановны как не бывало. -Добро пожаловать, дорогой гость! Только, извините, эту гостиную я не сдаю, – вновь погрустнела домохозяйка, – здесь я решила организовать мемориальный музей Василия Николаича.

– Да мне бы чего поскромнее, – обаятельно улыбнулся дорогой гость. -Какую-нибудь комнатку, желательно с отдельным входом. A за ценой я не постою. – Гость извлек красное портмоне и протянул Софье Ивановне несколько зеленых купюр.

– Есть прекрасная комната на третьем этаже, – сообщила Софья Ивановна, привычным движением отправляя деньги за корсаж. – Отдельный вход со двора, так что можете смело водить дамочек.

– Благодарю, но дамочками я не интересуюсь, – ответил пришелец. -Если можно, я хотел бы осмотреть помещение.

– Да-да, конечно, – откликнулась домохозяйка. – Егор, ты поможешь донести саквояж?

– Егор? – обрадовался гость. – Значит, тезка! Я тоже Егор. Егор Кузьмич, к вашим услугам, – отрекомендовался он всем присутствующим и следом за хозяйкой и мальчиком покинул гостиную.

– Ну, пора и мне, – засобирался Серапионыч. – Рад за Софью Ивановну – теперь ей будет не так одиноко. – Доктор галантно поцеловал Наде ручку и неверными шагами двинулся к выходу.

"Егор Кузьмич, – подумала Надя. – Где же я могла слышать это имя? И где видела этого человека?". Журналистка откинулась в кресле и устремила взор на горящие в камине поленья.

Вскоре новый постоялец в сопровождении Софьи Ивановны и Егора вернулся в гостиную. Он по-прежнему блистал костюмом и галстуком, но обут был уже в домашние шлепанцы.

– Нет-нет, Егор Кузьмич, – говорила Софья Ивановна, – без чая я вас не отпущу. Подождите, сейчас приготовлю бутербродиков. – C этими словами вдова выплыла из гостиной.

– Ну что ж, чай – это хорошо, – сказал Егор Кузьмич, присаживаясь за столик. – A с бутербродиками – еще лучше. A вот это уже нехорошо, -укоризненно покачал он головой, увидев на столе початую "Каберне". -Алкоголизм – враг человека.

– Вам налить чаю? – предложила Надя.

– A тут еще есть, – возразил Егор Кузьмич, поднимая недопитую Серапионычем чашку. – Зачем пропадать добру? Экономика должна быть экономной.

Новый постоялец, ничего не подозревая, отпил из чашки и... и вначале он выпучил глаза, затем их закрыл, после чего ему, наконец, полегчало – он крепко и продолжительно закашлялся.

– Ах, я забыла предупредить, чтобы вы не пили. Владлен Серапионыч любит добавлять в чай какую-то жидкость. Он говорит, что это эликсир от всех хворей.