Искусство, рождённое Безмолвием

Диапазон творческих возможностей Сэссю не ограничивается только пейзажной живописью, где он проявил себя непревзойденным мастером, какой «бывает раз в тысячелетие». Замечательны его работы в других жанрах. В пору глубокой старости (художнику было восемьдесят три года) написана картина, изображающая даосского бога долголетия Дзюродзи-на – традиционный сюжет в дальневосточном искусстве. Однако необычным как раз и является сочетание часто встречающегося мотива и неожиданно глубокой и серьезной его интерпретации, поражающей силой проникновения в образ бессмертного старца. Согбенный под тяжестью лет, которым нет числа, он выглядывает сквозь переплетение ветвей бамбука, вечнозеленой сосны (символа долголетия) и усыпанной цветами вишни – дерева, которое вызывает в душе каждого японца особые чувства. Этот поразительный контраст хрупкой нежности бело-розового цветка, обреченного завтра умереть, и грубой кожи древнего морщинистого ствола, в течение многих сотен лет наблюдающего свое ежевесеннее обновление, глубоко символичен. В глазах не знающего смерти старца – бездонная мудрость, проницательность и печаль, за которыми стоит овладение всеми тайнами земной жизни.

Сэссю. Бог Долголетия Дзюродзин. 1502 г. Национальный музей. Токио

Сэссю. Цветы и Птицы. 1483. Национальный музей. Киото

Руке гениального мастера принадлежат и несколько ширм (бёбу), назначение которых сугубо декоративное – служить красивой вещью для украшения интерьера в домах богатой знати. Самая знаменитая из ширм на тему «цветов и птиц» (катёбёбу)

вот уже на протяжении десяти поколений (начиная с периода Гэнва, 1615–1623) находится во владении семьи Маэда. Наиболее «даосским» по содержанию называет ее японский исследователь ²⁰, ибо наряду с традиционным обращением к четырем временам года художник отдает дань символике «трех благородных» растений, испокон веку воспеваемых в китайском искусстве: сосне, бамбуку и сливе. С даосским раем и высокой добродетелью ассоциируется и журавль – птица бессмертия, чью исполненную грации фигуру Сэссю поместил на первом плане. Внешний облик этой птицы, высоко стоящей на своих тонких ногах – воплощение элегантности и свободы. Похожий сюжет воплощен и в ширме из коллекции Охаси, наиболее часто репродуцируемой. До 1923 года она находилась во владении семьи Масуда, правителей провинции Ивами, где Сэссю провел последние годы своей жизни. И хотя ширма не датирована и не подписана, ее создание принято относить к 1483 году, ибо в 80-е годы художник странствовал по острову Кюсю и вполне мог проживать некоторое время у князей Масуда. Способ передачи глубины пространства, когда предметы изображаются, частично перекрывая друг друга, был хорошо известен китайским живописцам, в Японии же он впервые нашел применение в работах Сэссю. И сделано это было мастерски и виртуозно. Внимательный взгляд созерцателя переводится от камня на переднем плане к стволу мощного дерева, затем – на фигуру журавля, стоящего за ним, погружается дальше в глубину, где за очертаниями скалы, дерева, журавля виднеется на заднем плане водопад. Плоская картина под кистью художника оживает, наполняется воздухом, объемом, глубиной. О том, насколько высоко это творение Сэссю оценивалось уже его современниками, свидетельствует тот факт, что Тоэки, ученик и последователь мастера, сделал копию ширмы, показав тем самым свое отношение к ней как к подлинному шедевру.

Нет точных свидетельств тому, где окончил свою жизнь Сэссю. Научные сотрудники мемориального Дома-музея Сэссю в Масуда убеждены, что именно их город стал последним пристанищем художника на земле. Они подведут к его могиле, упомянут название храма Токодзи, где в 1506 году в возрасте восьмидесяти шести лет он скончался. Нам уже приходилось в главе о садах рассказывать о Масуда, называемом в литературе рекламного характера не иначе как «город Сэссю». Это место настолько одухотворено живой памятью о нем, что невольно рождается ощущение некоего «провала во времени».

Скульптурное изображение Сэссю. XX в. Ямагути

Кажется, что даже не слишком удивишься, если на одной из тихих улиц города или у набережной реки вдруг появится фигура старого дзэнского монаха, облик которого хорошо знаком по его автопортрету. Автопортрет этот, дошедший до нас в копии художника Кано Танъю, был подарен любимому и самому преданному из учеников Сэссю – живописцу с поэтическим именем Сюгэцу (Осенняя Луна), верному спутнику художника во всех его странствиях по земле и по морю в течение двадцати семи лет. Уроженец южного Кюсю, Сюгэцу был вынужден в конце концов вернуться к себе на родину. Подаренный ему на прощание «Автопортрет Сэссю» – наибольшая честь, которой может удостоить мастер ученика, признав тем самым последнего своим духовным сыном. Надпись, сделанная на картине, гласит: «Автопортрет, подаренный Сюгэцу, создан зимой 71-летним Сэссю, побывавшим в Китае».