Испанская хроника Григория Грандэ

Но ничто не говорило о наступлении марокканцев. Со стороны фронта не было слышно ни выстрела, ни разрыва снарядов. Нас уже миновали последние группы бегущих, когда мы подъехали к перекрестку дорог, километрах в двух от деревушки. Одновременно с нами, с востока, к этому же перекрестку подкатила легковая машина с черно-красным анархистским флажком. Из нее вышел капитан.

– Стойте! – крикнул он нам. – Почему отступаем?

– Об этом мы и хотели спросить у вас, – ответил я. – Вы получили приказ об отступлении.

– Да нет, мы не получали такого приказа. Но нам позвонили из соседнего батальона, – при этом капитан указал рукой на деревушку, куда мы направлялись, – и сказали, что марокканцы перешли в наступление обходят нас. Но на участке моего батальона все спокойно, никаких признаков активности противник не проявляет... Здесь тоже не слышно боя, а все бегут. Что же произошло? – недоуменно спрашивал капитан.

– Это провокация "пятой колонны", – уверенным тоном сказал я ему. - Возвращайтесь к себе и оставайтесь на прежних позициях, а сюда вышлите взвод с пулеметами. Ведь ваши соседи оставили фронт, и, чего доброго, марокканцы и впрямь вздумают наступать, воспользовавшись их бегством, – ответил я ему.

– Но пока они не наступают...

– Они еще не разобрались, в чем дело, но, когда разберутся, будет уже поздно, – твердо проговорил я.

Мой решительный тон, видимо, произвел впечатление на капитана, и он, не спросив даже, кто я, коротко ответил.

– Слушаюсь! – И приказал солдату-шофер у повернуть назад.

Очередное предательство анархистов! Они хотят открыть фронт в самом опасном месте – между Мадридом и Брунете! Я решил догнать отступающие группы и попытаться уговорить их вернуться на позиции. Когда мы подъехали к развилке дороги, где накануне встретились с первым солдатом дивизии Мера, там стояло несколько грузовиков с людьми из моего отряда. Перед ними толпой сгрудились отстававшие анархисты.

Комиссар отряда Галарса Перес Перегрин что-то говорил солдатам. Пинент дал продолжительный сигнал и, уменьшив скорость, поехал на толпу, которая расступилась и пропустила нас, видимо, посчитав за своих. Перегрин вскочил на подножку нашем машины.

– Гриша Грандэ позади, с броневиками и танкетками, поедем к нему, – сказал он мне.

Я рассказал Грише все, что произошло за время моего пребывания в анархистской дивизии. Выслушав меня, он сказал:

– Мы еще попробуем уговорить их вернуться на брошенные позиции, а пока постарайся пробраться в покинутую этим батальоном деревушку, очень важно узнать, что предпринимают фашисты. Возьми один из броневичков.

Кроме трех человек – экипажа броневичка, к себе в машину мы взяли еще двоих бойцов с ручным пулеметом и на всей скорости помчались обратно по пустынной дороге.

Когда до деревушки осталось не более километра, остановились у купы деревьев. Броневичок и свою машину оставили там и, условившись о сигналах, осторожно двинулись пешком к околице.

Перед позициями, которые до бегства были заняты анархистами, в широкой развилке двух больших дорог, почти рядом с Мадридом, лежала пустынная местность. Заброшенные тропинки вились меж холмов и гранитных валунов. Полуразрушенная деревушка с купами низкорослых деревьев и сухой, безлистный кустарник не оживляли этого печального пейзажа.

Здесь на стороне мятежников, у дороги, ведущей из Мадрида к португальской границе, фронт занимали марокканцы. В их таборах были люди из близких друг другу племен рифов и кабилов из французского и испанского Марокко. Наряду с пожилыми солдатами,участниками нескольких африканских воин и восстаний, в таборах были совсем молодые парни, впервые взявшие в руки оружие. Как большинство колониальных солдат, навербованных из воинственных племен, марокканцы были обмануты своими вождями и фанатично настроены. Они еще не задумывались над тем, за чьи интересы и против кого воюют. Будучи слепым оружием Франко, они боролись против Испанской республики, которая могла дать свободу их давно угнетаемой родине. Из горных деревень Атласа их согнали в старые испанские пресидиос[27], на аэродромах Тетуана и Сеуты грузили в немецкие трех моторные "юнкерсы", присланные Гитлером, и за час перебрасывали на юг Испании. Здесь они быстро приходили в себя от непривычного путешествия по воздуху и, ступив па твердую землю, вновь видели, как и у себя на родине, пальмы, жаркое, как в Африке, солнце и недоступно гордых испанских офицеров, которых они презирали в душе, но и боялись их холодной жестокости.

Вместе с наемниками из иностранного легиона марокканцы сразу же были брошены в бой и быстро дошли до Мадрида, легко преодолев неумелое сопротивление слабо вооруженных и совсем не обученных отрядов народной милиций. Но здесь, в узких кварталах предместий Карабанчель и Каса-дель-Кампо, их встретили танки, в которых вместе с испанцами сидели таинственные "русос" и бойцы интербригад. Горных африканских стрелков отбросили и загнали в окопы, в которых они просидели почти два с половиной года. Попытки взять Мадрид осенью 1936 года стоили африканским "регулярес" сорока тысяч убитых и раненых.