Испанская легенда

— На охрану Мамоновы его ставили, только когда уезжали, а когда в доме полно народа… никому это даже в голову не приходило. Менты считают, что у убийцы могли быть ключи.

— Ключи? — нахмурилась я. — Выходит, это кто-то из знакомых?

— Необязательно. Я же сказал, убийца профи. Выследил кого-то из членов семьи, вытащил ключи, сделал слепок и вернул их назад.

— Тогда он фокусник.

— Хуже.

Я посмотрела на Сергея, не очень понимая, что он имеет в виду.

— Менты помалкивают, но я точно знаю, в родительской спальне рядом с трупом Викиного отца нашли игральную карту. Пиковый валет.

— Что это значит?

— Визитная карточка одного мертвеца. Он уже успел засвидетельствовать себя в Питере и дважды в Москве, но у нас засветился впервые.

— Ты говоришь о киллере?

— О психопате, который убивает спящих людей и оставляет игральную карту, чтобы его не спутали с другими психами.

— Надеюсь, его найдут. — Что еще я могла сказать?

— Не уверен. Он достаточно ловок, чтобы остаться безнаказанным.

— Когда-нибудь его везение кончится.

— Когда-нибудь? — усмехнулся Сергей. — Ты сказала — когда-нибудь?

— Прости. Почему он это сделал? Я имею в виду, кому нужна смерть целой семьи? Киллер работает за деньги, а не для своего удовольствия.

— Этот и за деньги, и для удовольствия. Я уверен. — Сергей бил кулаком по раскрытой ладони, сцепив зубы, и выглядел едва ли не сумасшедшим. — Ты же знаешь, что он сделал? — повернулся он ко мне. — Накрыл ее платьем, словно отправлял под венец. Он сделал это нарочно. Я… я все думаю… — Сергей вздохнул, покачал головой.

— Я тоже думала об этом, — сказала я, голос звучал хрипло, я кашлянула, отвернулась, боясь, что разрыдаюсь. Я не должна плакать. Сергей нуждается в моей помощи, а не в моих слезах.

— Мразь, вот он кто, — произнес он. — Я не успокоюсь, пока не найду его.

— Ты? Разве это возможно? Сделать то, что не могут милицейские? — неуверенно спросила я.

— Киллерами менты не занимаются.

— Сережа, я тебя понимаю, но… искать его должны те, кто знает, как это делается, и имеет возможности…

— А если они не найдут? Если ему опять повезет? Что, сидеть сложа руки?

— Но что мы можем? Как его искать? И разве тот, кто его нанял, виноват меньше? Разве не его надо искать в первую очередь? Убийца только орудие…

— Этот нет. Я же сказал, ему доставляет удовольствие убивать, он чокнутый, сукин сын, псих, просто псих…

— Успокойся, — я протянула руку, коснулась его ладони.

— Да, конечно. Я спокоен… Убивать всю семью не было никакой необходимости. Но он убил.

— Не было необходимости? — спросила я, сильнее сжав его ладонь. — Что тебе известно?

— То, что знают все. Мамонов дважды перешел дорогу одному типу. Речь шла о крупном подряде. Первый раз Мамонову это сошло с рук, хоть его и предупреждали. Этот тип бывший бандит. Бандит — он всегда бандит, даже если научился носить галстук. После того первого случая мой отец предупреждал Мамонова, что ему следует быть осмотрительнее. Тот тип злопамятен, но Мамонов сказал, что сейчас не девяностые и всякой мрази хвост поприжали. Идиот. Не смотри на меня так, если бы у Викиного отца было больше здравого смысла, она была бы жива. Мы бы проводили свой медовый месяц на Мальдивах, и мне бы не пришлось каждый день ездить на ее могилу… Когда вновь возникла та же ситуация, мой отец советовал Мамонову уступить, но тот стоял на своем. И он добился своего, оказался на кладбище вместе со всей семьей.

— Сергей…

— Он мог сколько угодно рисковать собой, но о семье думать был обязан. А он даже после того, как ему стали угрожать, не предпринял никаких мер для их безопасности. Дом на охрану поставить и то ума не хватило. Он, видите ли, свято верил, что с прошлым покончено. Честная конкуренция, и все такое… Скажешь, он не идиот? А кто тогда?

— Ради бога, прекрати, — попросила я.

— Да помню: о покойниках плохо не говорят.

— После того как ему начали угрожать, он обратился в милицию?

— Ну разумеется. Но звонки с угрозами были анонимными, так что все закончилось заявлением в прокуратуру. Письменный памятник его глупости. Понятное дело, тип, который привык, что все танцуют под его дудку, щелчка по носу стерпеть не мог. Даже если бы захотел. Тогда бы и другие решили, что его время прошло. У него был единственный выход: показать всем, что болтовня о других временах болтовней и останется. В результате пять трупов. В ближайшее время повторять подвиг Мамонова вряд ли кому взбредет в голову.

Мы шли по аллее парка, уже в третий раз проходя по одному и тому же месту, и мало что замечали вокруг, поглощенные разговором. Мне было тяжело слышать обвинения в адрес Мамонова, но сумятица в душе и мыслях Сергея была понятна. Сейчас он в таком состоянии, что готов обвинять кого угодно. Раздражать его своими упреками в несправедливости я не хотела, а уйти не могла, оставалось одно: идти рядом и слушать.

— Кто этот тип? — все-таки спросила я.

— Вряд ли тебе что-то скажет его фамилия. Князев Павел Николаевич. Крупный бизнесмен, — последние слова Сергей произнес издевательски.

— От кого ты все это узнал? От отца? — уточнила я.

— Об этом весь город болтает.