Испанские войны. Дерби, фанаты, традиции

Летом 1986 года «Атлетик» отпустил в столицу Каталонии одного из самых талантливых баскских голкиперов XX века — Андони Субисаррету, предварительно вообще отказавшись обсуждать с «Реалом» даже саму вероятность данной сделки. Суби в ту пору было 24 года, и он уже являлся двукратным чемпионом страны, обладателем Копа дель Рей и испанского Суперкубка. «Барса» обрела надежного голкипера на долгие восемь сезонов, и в ее составе Андони Субисаррета стал одной из самых больших звезд за всю историю испанского футбола, установив в частности и рекорд самого большего количества матчей в «Красной фурии» — 126.

Сегодня Суби является спортивным директором «Барселоны», то есть главная его задача состоит в подписании новых футболистов. Интересно, что такую же должность он ранее занимал в «Атлетике» (с 2001 по 2004 год), где основной своей функцией видел приглашение талантливых юных футболистов в молодежную академию «Львов».

Субисаррета признается, что в «Барселоне» работать интереснее, и в то же время всячески поддерживает трансферную политику «Атлетика», которая многим в Испании не нравится и считается националистической. Экс-голкипер уверен в том, что необычная трансферная политика составляет традицию «Львов», а свои собственные традиции имеют только по-настоящему великие клубы.

Традиция, конечно, традицией, но за последние десять лет «Атлетик» обыгрывал «Барселону» лишь трижды, в то время как она праздновала победу над басками семнадцать раз, нанеся «Львам», в частности, позорное поражение в феврале 2001 года со счетом 7:0. Это унижение на «Камп Ноу» стало самым крупным поражением «Атлетика» в его истории.

«Дело Босмана» самым тяжким образом ударило по бильбаинос. Трансферная система в футболе существовала несколько десятков лет, как и лимит ограничения легионеров. В 90-е годы число иностранных игроков, которые могли одновременно выходить на поле, ограничивалось тремя футболистами. Это правило со временем трансформировалось в «3+2», то есть непосредственно к трем легионерам могли быть добавлены два натурализованных игрока. Чтобы иметь статус натурализованного, требовалось отыграть и прожить в стране большой срок (в Испании, например, пять лет). .

Кроме того, УЕФА запрещал переход футболиста из одного клуба в другой без финансовой мзды, даже если срок контракта со «старой» командой уже истек,— это правило было введено специально для маленьких клубов, чтобы они имели возможность получать компенсацию за своих воспитанников.

По правилу Босмана

Революция нагрянула неожиданно, и оттуда, откуда футбольные чиновники ждали ее меньше всего.

В 1990 году бельгийский «Льеж» предложил своему футболисту Жан-Марку Босману, контракт с которым истекал, новое соглашение. «Льеж» оставлял Босмана у себя, уменьшив при этом заработную плату полузащитника на 60% (Жан-Марк явно не являлся футболистом того уровня, который навсегда остается в памяти потомков; играючи делает хет-трики в финалах мировых первенств; штампует «Золотые мячи»). В общем, Босман решил перейти в мало кому известный французский «Дюнкерк», который никогда в своей истории не поднимался выше второй лиги. Французы могли платить опальному футболисту хоть и немного, но побольше бельгийцев. Однако «Льеж», ссылаясь на общепринятые правила, потребовал от «Дюнкерка» 16 миллионов бельгийских франков (примерно 390 тысяч в сегодняшней европейской валюте). Таких денег у бедной французской команды не было. Босман решил подавать в суд.

Жан-Марку Босману было на руку явление Европейского Союза, который образовался в 1992 году, а вступил в силу в 1993 году и сразу же стал диктовать свои законы на старом континенте. 15 декабря 1995 года суд постановил, что, согласно одному из пунктов Маастрихтского договора (документ о создании ЕС и его прав и норм), клубы, удерживающие футболистов у себя после истечения сроков контракта, ограничивают свободу передвижения граждан ЕС, как и их права на свободный поиск работы. Одновременно были отменены квоты на количество игроков из стран, являющихся членами ЕС. Оба решения суда вступали в силу немедленно. Вся трансферная система европейского футбола была признана нелегитимной. Незыблемый трансферный рынок рушился на глазах.

А Жан-Марк Босман чувствовал себя победителем.

Недолго.

В любом приличном футбольном обществе он стал персоной нон-грата, а если бы Жан-Марк Босман прибыл в Бильбао, то с ним поступили бы точно так же, как поступили бы в Тегеране с туристом, посмевшим надеть на себя футболку с надписью «Я люблю Салмана Рушди».

В любом случае «дело Босмана» дало европейскому футболу следующее: