Испанский дневник

В эту ночь спать не доведется никому. Бой ведется прямо с марша, части едва успеют прийти на исходное положение. У некоторых не останется даже часа или двух на отдых перед атакой.

Огромная, неестественная луна светит над бледными холмами. В ней возникают и медленно тают облака пыли от марширующих колонн. Какая затерянность, какая пустота и тишь кругом! Неужели мы не в Африке, не в Центральной Азии, неужели мы в Западной Европе, в трех часах полета от Парижа?

* * *

Рассвет начинается до артиллерийской подготовки. Кинто стоит прямо перед нами, в двух с половиной километрах, на плато, как на сцене. На переднем плане третья группа укреплений – широкие бетонные блиндажи с двумя рядами бойниц, врезанными в крепкий песчаник. Между ними – группа домов, затем длинные каменные стены кладбища и средневековая церковь с высокой колокольней. Сзади, в холмах, еще два ряда укреплений. Все это командует над большой равниной, на которой наступают республиканцы. Каждое движение, каждый отдельный механизм и каждый человек видны невооруженным глазом.

Орудия позади дают первые выстрелы. Впереди вскипают черные и серые клубы разрывов.

Солнце начинает нагревать бугры. Томительное ожидание. Кинто молчит. Оно еще не ответило ни единым выстрелом.

Наконец гул снарядов становится непрерывным. Снаряды ложатся вокруг блиндажей, по кладбищу, у церкви. Вся деревня и укрепления тонут в дыму. Теперь момент для атаки траншей. Но случилась неприятность. Бригада, которая обходила с левого фланга, зацепилась одним батальоном за укрепленную усадьбу. Здесь оказались пушки, несколько пулеметов. Хутор пришлось окружить, загорелась перестрелка. По стенам двухэтажного каменного дома градом бьют и отскакивают пули. Нескольких раненых проносят к городу.

Прошло больше получаса. Дым над Кинто давно рассеялся. Пауза нарушается прилетом авиации. Пять республиканских легких бомбардировщиков бьют по блиндажам. Затем отряд истребителей проходит на северо-запад, чтобы прикрыть республиканскую конницу и моторизованную колонну, которые выполняют другую часть операции.

* * *

После полудня разыгрался небольшой эпизод. Из тыла на равнину выезжает грузовик с прицепом. Не очень торопясь, он спокойно прыгает по кочкам и постепенно пробирается к передним линиям. На него сначала не обращают внимания. Потом все начинают на него смотреть. На грузовике – орудие, на прицепе – снаряды.

В бинокль мы опознаем этот удивительный комбинат из батареи имени Тельмана – престарелую семидесятимиллиметровую пушку XIX века, взятую из музея – да, да, из Мадридского военно-исторического музея, в начале гражданской войны. Сейчас у республиканцев есть хорошая, современная артиллерия. Но молодые французы артиллеристы не хотят расставаться со своей старушкой. Они упросили сохранить пушку в строю, пока она не развалится.

Грузовик едет дальше и дальше. Все в изумлении ждут, куда же он еще заберется. Фашисты тоже ждут, – они, видимо, хотят расквасить наглецов одним выстрелом. От машины отделяются две фигурки. Они делают рекогносцировку, затем возвращаются. Машина въезжает на пригорок – сейчас она уже на 500 метров впереди авангарда пехоты, – и пушка начинает отчаянно бить прямой наводкой по бойницам фашистских блиндажей.

Батареи Кинто открывают исступленный огонь по старой пушке и ее молодому, беззаветно храброму персоналу. Каждые несколько секунд она скрывается от нас в столбе дыма, и сердцу больно от печали. Но сейчас же в дыму снова блещет пламя – «Тельман» отвечает!

Сорок минут длился этот потрясающий поединок. Пушка выстреливает свой полный боевой комплект – 120 снарядов. Ее последние выстрелы тонут в громе республиканских батарей. Третий и последний мощный огневой налет обволакивает Кинто дымом и пылью.

Пехота не медлит. Бойцы встают с земли и со штыками наперевес, с ручными гранатами кидаются на первую линию траншей. Несколько минут фашисты косят пулеметным огнем. Но сзади, на гребне холмов, тоже появляются люди; это другая республиканская бригада, та, что перешла вброд реку, отрезает фашистам отступление.

Орудия мятежников смолкли. Идет беспорядочная стрельба, рвутся ручные гранаты. Блиндажи опустели.

Республиканцы входят в них и находят все оставленным в панике – пулеметы, патронные сумки с патронами, даже фуражки, вчерашние сарагосские газеты, бумажные веера с портретами Франко, трупы и несколько раненых. У одного снарядом оторвана рука. Тряпкой он прикрывает рану от мух и просит пить. В ходах сообщения кучей валяются порванные документы и пурпуровые береты фашистского союза «Рекете».

У батарей хлопочут двое молодых людей с белыми от пыли волосами. Это французы, капитан Карре-Гастон и лейтенант Самоэль, которые вместе с шестеркой французских и бельгийских комсомольцев так героически штурмовали Кинто со старой пушкой. Они в восторге от трофеев. Орудия брошены фашистами в полной сохранности и с запасом снарядов.