Испанский дневник

Слева атакуют мадридцы – очень храбро, хотя еще не очень умело. Бегут вперед во весь рост, только слегка наклонив голову, а над теми, кто ползет под огнем, посмеиваются, как над трусами. Зато если огнем сбивает несколько человек, вся группа останавливается, и атака кончена, надо начинать сначала и после паузы. В конце концов доходят именно те, кто продвигался осторожно, ползком.

Вот и сейчас: четыре танка кончили стрелять; сейчас же батальон, подползший во время стрельбы к траншеям, встал, ринулся в атаку, и вот навстречу ему уже выбегают без оружия, подняв руки вверх, с криком «салюд!» оробевшие фашисты. Их ведут под конвоем в тыл, а танки катятся дальше вниз, по ложбине, к кладбищу.

Батареи Бельчите замолчали. Часть орудий подбита, остальные – без снарядов. Но взять город не так легко. Здесь укреплены отдельные кварталы, отдельные улицы и дома. Вооружены все: тех, кто отказался драться, сейчас же расстреляли. Перебежчики объясняют, что командование мятежников, направив гарнизон Кодо и Медианы сюда, дало всей группе приказ держаться во что бы то ни стало и обещало скоро прислать подкрепления и продовольствие. Оно подбадривает фашистов через каждые два часа по радио. Потерять Бельчите – для него это значит потерять более двух тысяч штыков и важный узел обороны, почти на стыке арагонского и теруэльского фронтов. Если осада затянется, либо сюда прорвутся фашистские силы с северо-запада, либо сама колонна пробьется мимо вокзала и уйдет из города.

В подтверждение этих тревог на правом фланге, сверху, показывается несколько клубов пыли: четыре, пять, потом целых десять. Они катятся быстро к городу. Похоже на моторизованную пехоту. Разговоры стихают. С командного пункта звонят: танкам повернуться и быть готовыми перерезать путь колонне справа. Но в последний момент все разъясняется. Это броневики, посланные в помощь правому флангу атакующих каталонских частей. Все облегченно вздыхают.

Начинается подготовка нового штурма. Но вдруг все головы обращаются к небу: авиация. Сегодня она здесь уже в третий раз. С утра были фашисты – бомбили наступающую пехоту; затем республиканцы – бомбили форты и батареи Бельчите. А сейчас?

Я пробую распознать издалека в сумеречном небе силуэты машин, через минуту все становится ясным: двенадцать «Юнкерсов» под охраной истребителей идут сюда. И как быстро! Пехота начинает забиваться в складки и щели земли. Танки стоят на месте – не слышат, но сейчас услышат. Отряд обрушивает бомбы на Кодо – на пустое Кодо. Через полминуты вся деревня исчезает в огромном столбе дыма и пламени. Прогадали! Но нет, у «Юнкерсов» остались еще бомбы и для нас.

Батальон с криками рассыпается по полю. Комиссар кричит: «За мной!» – и тянет на склон холма. Вообще говоря, лежать на склоне выгоднее: меньше шансов попадания бомбы и осколков. Но гораздо лучше остановиться и – особенно тогда, когда самолет близок, – спокойно посмотреть линию его полета. От этой линии, которая совпадает с направлением серии падающих бомб, надо бежать перпендикулярно, и за пятьдесят метров бомба уже не убьет. Комиссар колебнулся и бежит с нами. Это его спасло.

Мы с размаху валимся в ямку. Кто-то кричит: «Лошади!» В самом деле, пять батальонных лошадей очумело носятся по полю, становятся на задние ноги. Но уже поздно. Сюда идут нарастающие громовые удары. Мозг отмечает их приближение. Лежа лицом к небу, ощущаешь себя неподвижной мишенью. Предпоследний взрыв засыпал нас землей. А последний? Последнего взрыва нет. Все живы, убита одна лошадь. «Юнкерсы», звонко жужжа, проходят дальше, над Бельчите. Разве они будут бомбить и там?!

Нет, это другое. Три самолета, те, что во время бомбардировки держались в стороне, теперь опускаются очень низко и сбрасывают в город на парашютах большие мешки. Очевидно, это снаряды, возможно – противотанковые пушки, сверх того – может быть, и продовольствие.

Будет ли еще сегодня авиация? Вряд ли. Уже без двадцати восемь, сейчас станет совсем темно. Пауза. Затем гулкий выстрел – бельчитская батарея, совсем было замолчавшая, бьет по танкам. Видимо, мешки пригодились.

* * *

Ночью по бугристым, тряским белым дорогам, без огней, командиры едут в штаб армии. У деревенской школы останавливаются их дребезжащие, обшарпанные «Бьюики» и «Крайслеры». Сонный часовой, – в левой руке винтовка, в правой – веер. В низенькой грязной комнате на школьных скамьях разостланы карты. На столе стоит термос. Но никто им не пользуется. Генералы и полковники по очереди берут поррон и по-испански поднимают над головой, чтобы струйка воды текла прямо в горло.

Все устали, – да и обсуждать нечего. Основное задание на завтра – во что бы то ни стало взять Бельчите, и взять так, чтобы ни один фашистский солдат не прорвался, ни один не ушел.

4 сентября