Испанский дневник (Том 2)

Утром выехал навстречу делегатам конгресса. В Беникарло, на берегу моря, на верандах туристского павильона, им предложен завтрак. Испанцы напрягли все силы, приготовили прекрасное меню, красиво сервировали, выставили отличные вина. Кругом цветы, голубое море, изобилие и нарядная красота Леванта. "Где же война? - изумляются гости. - Сплошная лирика, рай земной".

Из машин выходят и здороваются знакомые, друзья со всего света. Парижане, американцы, балканцы, русские{36}. Они устали, по возбуждены. Жадно оглядываются кругом, расспрашивают испанских "старожилов", Людвига Ренна, Ральфа Бейтса, Эренбурга, Нурдаля Грига, ловят детали, ревниво прислушиваются к разговорам, как бы не пропустить чего самого главного. Одни патетически взвинчены - Мюленштепн, Гонсалес Туньон, Вишневский, - они требуют тут же дать им в руки винтовку или что-нибудь, чтобы они немедленно побежали сражаться. Другие воспринимают все окружающее только в трагическом аспекте - Анна Зегерс, Андре Шамсон, португалец Кортесао, англичанин Спендер. Третья группа, наиболее уравновешенная, медлительно, как -водолазы из своих писательских скафандров, разглядывают испанский водоворот и запасаются впечатлениями впрок. Это Толстой, Эрих Вайнерт, Жюльен Бенпда, Фадеев, Мархвица, Муссинак. Четвертые воспринимают конгресс и обстановку вокруг него только в плане общественного служения, они озабочены своим выступлением, ходом и порядком заседаний, стенограммой, газетными отчетами.

Кто-то из делегатов привез книжку Андре Жида - уже вторую его книжку о СССР. Я перелистал - это уже открытая троцкистская брань и клевета. Он и не скрывает этого - открыто называет имена видных троцкистов и антисоветских деятелей, которые "любезно" предоставили материалы. А материалы эти - смесь демагогически надерганных газетных вырезок и старых контрреволюционных анекдотов.

4 июля

Конгресс открылся сегодня утром, официально и торжественно, в зале муниципалитета, в котором теперь заседает парламент. Глава правительства Хуан Негрин открыл конгресс краткой приветственной речью. Ему отвечал от имени писателей старейший делегат Мартин Андерсен Нексе. Старик немного не учел торжественности обстановки. Всю дорогу, в автомобиле, в пыли, в тропической жаре, он трясся в черном сюртуке, в тугой крахмальной манишке, с черным галстуком. Здесь же, на официальной церемонии, он предстал в расстегнутой рубашке без воротника, с седыми космами на широкой дряхлой груди. Кинооператоры были разочарованы, но зал дружно аплодировал живым, простым словам доброго старого Нексе. Негрин пригласил его в президиум и, передав председательствование, удалился.

Альварес дель Вайо, член Ассоциации писателей, участвовал в первом конгрессе, в Париже, как испанский эмигрант. Сейчас он получил свою делегатскую карточку, но приветствовал участников конгресса как генеральный военный комиссар.

- Наши бойцы передовых окопов учатся грамоте. Они дали клятву - ни одного безграмотного среди них. Они ваши союзники. Они читали в окопах пламенные слова Ромена Роллана и Генриха Манна. На братские призывы они отвечают своей кровью. Испанский народ хочет победить, и он победит. Он отбил врага у Мадрида и у Пособланко.

Альваресу дель Вайо от имени конгресса кратко отвечает председатель советской делегации Кольцов. Овации по адресу Советского Союза. Зал поет "Интернационал".

Председатель испанской Альянсы Хосе Бергамин говорит о культуре своей страны: