Испанский сон

— Ну что ж, — сказала Ана, — тогда я должна закурить… Но это серьезно; поскольку речь пойдет об общих материях, на этот раз мне хотелось бы обращаться к вам обеим. Есть возражения?

Вероника с Мариной промолчали.

— Надеюсь, мне удалось хотя бы чуть-чуть передать вам мистическое настроение, которое навевает на меня этот храм, — начала Ана, — несмотря на то… а может быть, и благодаря тому, что он не достроен. Ведь после нашего туристического опыта я поселилась в Барселоне; Саграда Фамилия должна была стать для меня чем-то повседневным — как, к примеру, для ленинградца Невский проспект. Но меня странным образом влекло к ней все больше и больше. Я старалась проходить мимо нее, даже если приходилось делать петлю… и с каждым разом я будто бы…

Ана помолчала, подыскивая слова.

— Ты сказала, что с каждым разом понимала капельку чего-то нового, — подсказала Вероника.

— Крупинку, — поправила Марина.

— Как вы обе внимательно меня слушали! — восхитилась Ана. — Я очень тронута; но на самом деле это было сложней. Мы не всегда способны осознать само наличие какой-то тайны; так вот, я одновременно осознавала загадку этого храма и чувствовала, что приближаюсь к ее постижению. И вместе с тем — чем дальше, тем больше загадка эта меня пугала… я не хотела ее разгадать… я чувствовала, что радости мне от такой разгадки не будет…

Она опять помолчала.

— Может быть, — предположила Вероника, — тебе нужно было перестать ходить мимо нее?

— Если бы! — воскликнула Ана едва ли не со слезами на глазах. — Однажды ночью я проснулась в холодном поту. Мне привиделось, что Саграда рушится на меня, давит, увлекает в преисподнюю… как Дона Жуана — статуя Командора… а потом я как-то вырвалась, поднялась над землей и увидела печальную, пустую поверхность… Знаете? Земля была безвидна и пуста… и дух Божий носился над водами…

Вероника поежилась.

— Жутковато. Так ты перестала ходить или нет?

— Я подумала, что нужно перестать… но что толку! Загадка храма уже овладела моей душой.

— И ты разгадала ее.

— Да.

В полном молчании Ана опять закурила.

— Предупреждаю: это моя личная мысль… я верю в нее, но никому не навязываю… я даже не хочу, чтобы поверил кто-то еще…

— Ну, не тяни.

— Вдобавок, я могу ошибаться в деталях…

— Зайка!

— Это было страшно давно, — сказала Ана. — Земля была безвидна и пуста… и так далее.

— Ага…

— Был сотворен мир. Затем Бог разделился надвое.

— Ага.

— Я не хочу рассуждать про всяких там падших ангелов, Люциферов… В общем, это не оккультная мысль. Я хочу сказать, что это никакое не учение… никакого отношения к добру и злу… Это просто версия событий.

— Зайка!..

— Поняла… Наблюдая за людьми, Бог спросил Себя, не извратили ли люди Его первоначальный замысел. И Он затруднился ответить на этот вопрос. Тогда Он решил вверить судьбу мира людям.

— Ага.

— Он загадал. Должен быть построен Храм, обобщающий все, что было… короче, Храм, подводящий черту.

— Саграда, — выдохнула Вероника.

— Да, — кивнула Ана, — так шла моя мысль. Это как сколько-то там имен Бога — не слышали? Где-то в Тибете монахи сидят и пишут на бумаге Божьи имена. Как напишут последнее, так и миру конец… А теперь представьте себе, что эти монахи все сделали правильно, а последнее имя не угадали.

— Ага. И тогда — все сначала.

— Что-то вроде. Во всяком случае, Гауди строил так, что… короче, это было бы последнее имя Бога.

— И мир бы погиб.

— Погиб? Я так не сказала; может, все люди разом переселились бы в рай. Я имела в виду конец этого мира, а что за ним — кто знает?

— Понимаю, — задумчиво сказала Вероника. — Такой конец еще надо бы заслужить.

— Ну что ты все пытаешься интерпретировать, — с досадой сказала Ана, — говорю тебе, это непознаваемо. Слушай лучше, что было дальше.

— Как, разве это не все?

— Нет; только половина.

— Ах, вот оно что.

— Все, что я говорила до этого — просто игра воображения, верно?

— Ну…

Вероника пожала плечами.

— А ты как думаешь? — спросила Ана у Марины.

— Если бы вы на этом и остановились, — сказала Марина, — то я бы думала, что это… да, игра воображения. Но я вижу, вы на этом не останавливаетесь?

— В том-то и дело, — подтвердила Ана. — Я не зря упомянула о том, что Бог разделился надвое. Он не смог бесстрастно наблюдать за событиями; одна половина Его стала помогать людям завершить этот мир, другая — стала препятствовать. И начали совершаться странные вещи.

— Например? — в один голос спросили Марина и Вероника.

— Ну, в первую очередь, этот Гауди. Откуда он взялся вообще, вне всяких школ и вне времени? Почему это за тысячи лет, начиная с пирамид, никто не строил дома в форме грибов, что растут на деревьях? Или наклонные колонны по образу ног кузнечика? Ведь это же эпохально; это как изобретение колеса. И безо всякого электрифицированного удовлетворителя; наоборот, как бы в насмешку, лет за сто до него. Он будто показал людям: смотрите, как можно. И — попал под трамвай.

— Как Берлиоз, — мрачно сказала Вероника.