Испанский сон

Ну, значит, начинает он красиво пиздеть, а я тем временем думаю — почему так? Ведь пиздеж его мне и на фиг не нужен; а вот с кем бы я охотней всего сейчас пообщалась, так это с ней, с Машенькой. Ты теперь понимаешь, почему я боялась тебе писать? Ты мог обидеться, почему я подумала о Маше, а не о тебе. Но теперь я уже не боюсь; я вижу, что мы хорошо научились разделять. Как ты бы сказал — Богу Богово, кесарю кесарево.

Возвращаюсь к той ночи: мысль о Машеньке в первый момент меня слегка испугала. Я никогда не испытывала влечения к женщинам. Я не понимаю этого и никогда не хотела понять. И если я уважаю это, то как бы со стороны… а честно сказать, я никогда и не уважала этого. Как ту же наркоманию, например… или как какой-нибудь спиритизм. Ну, занимаются люди… ну и что? Просто глупость. Насчет этого у меня всегда была очень традиционная, консервативная, здоровая натура; даже в секс-шопе, при всем тамошнем разнообразии, видишь что я купила? Шучу.

Но получи же пока часть моего письма.

SEND

Продолжаю. Подумав в постели о Маше, я слегка испугалась и попыталась избавиться от этой мысли с помощью все того же говорящего хуйка, который лежал рядом со мною и продолжал молоть всякую чушь. Ну и что, подумала я. Вокруг нас в жизни чуши немерено. С этой мыслью я стала его слушать, кивать головой, спорить и так далее — в общем, поддерживать разговор. Но ровно через пару минут я устала от этого дурацкого разговора и опять подумала о Маше, даже с большим желанием. Тогда я разозлилась на нас обоих — на говорящего и в особенности на себя — и побыстрей выгнала его, чтобы избавиться от соблазна. И сон ко мне не шел до утра.

Наутро я появилась на работе подурневшая, злая, и даже как-то слегка испугалась, увидевши Машу. Вдобавок она была такая свеженькая, аккуратная, как всегда… В общем, я поступила нехорошо: я накричала на нее (она подчинена мне по службе) и удалила из кабинета, а затем, хотя несправедливость моего поступка была очевидна, еще и минут пять продолжала злиться на нее и искать себе все новых оправданий. Потом я заплакала. Я плачу не так уж часто (жизнь закалила меня), но тут я ощутила свое бессилие. Но я не могла обсуждать с ней эту тему. Слово — не воробей; я боялась теперь уж себя. Вначале я сама должна была в себе разобраться.

SEND