Испанский сон

— Конечно, ваше сиятельство… А можно я посмотрю? Все-таки я медсестра, и вы уж сами признали, что неплохая; почему бы Ордену разок не использовать меня, так сказать, по прямому назначению?

— Прекрати, — сказал князь, хмуря брови; — у меня есть личный врач… может, и не такой хороший, как ты, но раз уж он начал меня лечить, пусть и заканчивает… Однако мне не понравилась эта твоя оговорка насчет назначения. Разве твое назначение не было тебе ясно указано сразу же, как только ты переступила этот порог?

Марина прикусила губу.

— Я сказала глупость, ваше сиятельство.

Князь покачал головой.

— Иному такая глупость стоила бы жизни.

— Ваше сиятельство, я научусь…

— Временами мне кажется, — сказал князь, хмуря брови, — что для тебя все это вроде игры. Странно! ты так переживала, когда речь шла о твоем Господине… — Марина мельком отметила, что на сей раз он произнес это слово вполне нормальным и даже уважительным тоном. — В самом деле… это было истинное страдание; я едва удержался от того, чтобы тебе помочь.

— Как это, — удивилась Марина, — почему «едва удержались»? Вы же мне помогли.

— По другой причине; позже поймешь, по какой. Но не сбивай меня с мысли! я говорил о твоем отношении к делу. Итак, будучи вполне взрослой, сложившейся личностью, ты то и дело ведешь себя как маленькая и своенравная шалунья, как дитя, и я едва ли не со страхом думаю, что ты не ведешь себя как

дитя; мне начинает казаться, что это дитя есть просто часть твоего существа.

— Почему же со страхом, ваше сиятельство? — опять удивилась Марина. — Разве так уж плохо иметь дитя частью существа? Вы, к примеру, сказали: все мужчины немного дети. Если уж мужчинам, считающим себя главными, разрешается быть немного детьми, отчего нельзя хотя бы некоторым женщинам?

— Не занимайся демагогией, — сказал князь. — Что, если детство попрет из тебя, когда ты будешь занята важной задачей?

— Не попрет, — уверенно заявила Марина. — У меня очень развито чувство ответственности. Я и перебила вас только оттого, что обеспокоилась о ваших ногах, едва узнав, что случилось. Но прошу вас, ваше сиятельство, продолжайте!

— У меня пропало желание рассказывать, — сказал князь и посмотрел на часы. — Похоже, ты сорвала сегодняшнюю встречу… Ступай; меня ждут дела.

Глава XXXIII

План Марины. — Пупсик. — Как Марина и Иванов князя убеждали. —

Тест. — Неожиданность в бункере. — Не тщись, человече! — Ход

мысли патологоанатома. — О вреде участковых — О произрастании

девственниц

Последние слова князя явились для Марины полной неожиданностью. Немного уже изучив характер его сиятельства, она надеялась, что он поворчит-поворчит, а потом опять расположится да и продолжит столь интересующее ее повествование. Не тут-то было… что ж, подумала она, строя в голове тактический план, еще разок слезно попрошу — может, и выгорит; а нет — значит, буду пороть всякую чушь; уж столько раз меня это выручало.

— Не будьте так жестоки, ваше сиятельство! — взмолилась она жалобным голосом. — Как же иначе я узнаю, отчего умер Иванов?

— Никак не узнаешь, — развел руками князь, — сама виновата: я оказал тебе честь, а ты меня перебила.

— Однако вы слишком много работаете, ваше сиятельство, — заметила Марина, сразу сменив тон. — Уже после того, как я вас перебила, вы спросили, продолжать ли вам. Мне бы просто сказать — да… а я еще раз попыталась взглянуть на ваши ноги и в результате сморозила эту глупость о назначении. Отсюда два вывода: во-первых, истинная причина вашего нежелания продолжать — это вовсе не то, что я вас перебила, а именно эта фраза, за которую я уже неоднократно извинилась (а повинную голову меч не сечет!); во-вторых, прекрасно помня давние события (чему свидетельством ваш рассказ), вы тем не менее способны забыть вещи, происходившие буквально только что. Такой провал в памяти свидетельствует о явном переутомлении. И после этого вы отказываетесь от столь прекрасной возможности отвлечься, как ваш рассказ! Да вы просто не бережете себя для Ордена, ваше сиятельство; еще вопрос, что более безответственно — сказать какую-то одну несчастную фразу, или вот так изводить себя за этим столом.

— Какая ахинея, — брезгливо проговорил князь. — К твоим детским выходкам следовало бы добавить явную спекуляцию на моем доверии. Все, наша встреча окончена; не заставляй меня выводить тебя силой.

— Привыкли вы иметь дело с подчиненными, — в сердцах сказала Марина, догадываясь, что на сей раз перебрала, но все же упорно не теряя надежды спасти положение. — Уж конечно, они не осмелились бы возражать вашему сиятельству; они только и делают что смотрят вам в рот. Ну неужели так трудно понять, что мне попросту лестно поговорить с вами не как с начальником, облеченным всяческой властью, а как с человеком… даже как с мужчиной! Пообщаться доверительно, посекретничать о сокровенном, а где-то даже и подурачиться, и пошутить… ведь вы, ваше сиятельство, такой пупсик.