Испанский сон

Вход в церковь стоил по триста песет с каждого — вообще-то дороговато за одну-единственную картину… но зато за какую!.. Здесь, в отличие от остального Толедо, было много людей; они толпились рядами, ожидая своей очереди приблизиться; и, хотя время стояния перед шедевром не было специально ограничено, простое приличие не позволяло слишком долго занимать там кусок довольно-таки неширокого пространства. А ему хотелось стоять еще и еще, чтобы в охотку рассмотреть эти загадочные, значительные узкие лица, и небесный сонм, и самого графа, ставшего поводом для столь большого собрания — все то, что он много раз видел в альбомах и что, конечно же, совсем по-другому виделось в подлиннике. «Вообще-то в Эль Греко не так уж и много испанского духа, — негромко сказал кто-то рядом по-русски. — Скажем так, не во всем. Грек есть грек… Но это— очень, очень испанское». Филипп опомнился; он понял слова, но смысл — вряд ли; он поискал глазами говорящего, но не нашел; зато увидел Зайку и Сашеньку, которые стояли позади людей и, заметив, что он наконец оглянулся, замахали руками, чтобы привлечь его внимание.

Поздним вечером они выехали из Толедо в южном направлении. Где-нибудь неподалеку от города они собирались найти ночлег, с тем, чтобы на следующий день пересечь —

Кастилию-Ла-Манча, затем пересечь —

Андалусию, и затем остановить стопы на берегу —

Средиземного моря.

* * *

Вечер пришел незаметно, сопровождаемый сладкой усталостью. Вечер застал их вдвоем. Они лежали в постели, и Ана ласково гладила завитки волос на слегка выпуклом лобке Вероники.

— Сколько же в нас всего, — мечтательно сказала Вероника. — Страшно подумать, сколько возможностей люди упускают. Ведь нам посчастливилось, правда? Мы могли никогда об этом не узнать.

— И очень даже просто, — подтвердила Ана.

— Нет, серьезно. Я чувствую, на тебя это подействовало гораздо меньше, чем на меня.

Ана пожала плечами.

— Может, ты просто занималась этим раньше? — спросила Вероника с внезапным подозрением.

— «Занималась этим», — презрительно передразнила Ана. — Ну и выраженьица ты подбираешь.

— А все-таки?

Ана хихикнула. У нее проявилась способность критиковать Веронику, не снимая ласковой руки с ее лобка.

— Тебе важно знать, занималась ли я этим раньше?..

— Вообще-то… хотелось бы.

— А как бы ты предпочла — чтобы занималась или нет? Наверно, тебе хочется, чтобы сегодняшнее, с тобой, было уникальным опытом во всей моей жизни?

— Да, — призналась Вероника.

— Наверно, это сорт ревности.

— Наверно…

— Но завтра я буду спать с Филом. К нему — тоже?

— К нему — нет. Наверно, это только к женщинам.

— Ага, — отметила Ана. — Не только к прошлым небось. К будущим тоже, а?

— Да.

— Ну, а я, — спросила Ана, — как ты думаешь, я должна интересоваться, было ли это с кем-нибудь у тебя?

Ее будто забавлял этот сорт исследования.

— Не знаю, — хмуро сказала Вероника. — Я очень просто устроена. Я люблю тебя, вот и все. И всегда хотела этого, хоть и не всегда себе в этом признавалась. И сейчас я более счастлива, чем когда-либо. А еще — надеюсь, что это будет взаимно и долго.

— Ты формулируешь, как мужчина, — задумчиво сказала Ана. — Если мыслить по аналогии, ты не должна ожидать от меня встречного интереса к своему лесбийскому прошлому.

— А его и не было, — сообщила Вероника с легкой обидой. — Это для меня не сексуальная ориентация, а просто любовь к тебе, к одной-единственной на всем белом свете.

— Это хорошо, — сказала Ана и поцеловала то место, которое продолжала поглаживать. — Приятно быть для кого-то одной-единственной на всем белом свете. Но я не хочу отвечать на твой вопрос.

Вероника изумилась.

— Секрет? Между нами?

— Ника, — попросила Ана, — сними этот вопрос. Нет никакого секрета. Просто очередной долгий разговор, и я не хочу сейчас.

— Хочешь, чтобы я мучилась ревностью.

— А ты хочешь, чтоб я тебе наврала, лишь бы ты отвязалась? Ты этого хочешь?

— Чую, ты та еще би, — сказала с тоской Вероника.

— Прекрати, дорогая. Эй, что с тобой? — спросила Ана, глядя на потерянное лицо подруги. — Теперь моя очередь утешать, да? Проблемки психоаналитические?

— Нет, нет, как скажешь… Я забылась, прости; твое слово закон для меня… ты вольна делать что хочешь…

— О, моя глупенькая…

Ана еще раз поцеловала кудрявую шапочку. Потом еще и еще. Потом Вероника не выдержала, ответила на ласку бурно и повсеместно. Они опять любили друг дружку, забыв о выяснении отношений. Только физическая усталость ставила им предел.

— Я не хочу с тобой расставаться, — сказала Вероника после очередного короткого отдыха. — По крайней мере сегодня не хочу. Можно мы хотя бы разок поспим вместе?

— Ты думаешь, нам удастся заснуть?

— Мы попробуем.

— Ну ладно, — согласилась Ана. — В порядке исключения. Поверь, — добавила она, глядя на огорченное ее последней фразой лицо Вероники, — это для нас же самих… Нам не нужно превращаться в семейную парочку. Мы должны быть любовницами… постоянно тоскующими, ждущими, жаждущими… уж поверь мне, я знаю!

— Я верю тебе.

— Хочешь, сходим на пляж? Или в кафе?

— Сейчас — нет.

В Глазках мелькнула тень разочарования.