Испанский сон

И пришел Ахав домой встревоженный и огорченный тем словом, которое сказал ему Навуфей Изреелитянин, говоря: не отдам тебе наследства отцов моих. И лег на постель свою, и отворотил лице свое, и хлеба не ел.

И вошла к нему жена его Иезавель и сказала ему: отчего встревожен дух твой, что ты и хлеба не ешь?

3-я Царств, XXI, 4-5

Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их.

И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому.

И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи.

Исаия, XI, 6-8

— Предначертание! — объявил Филипп, и Вальд, вздрогнув, отвлекся от прекрасных воспоминаний. — Я понял, в чем дело. Наша страна должна мучиться. Проклятая она, или, наоборот, святая — не имеет особенного значения; если проклята — значит, и мучения оттого; а если святая — значит, должна иметь перед глазами каждодневное зло… для страдания, для контраста…

Вальд поморщился.

— Юродивые дела.

— Вот именно; а мне неохота страдать. И это меня достает все больше. Постоянно ощущаю временность. Квартира… разве это, по большому счету, дом? Опять придут, экспроприируют… Я боюсь. Во мне остался страх с того времени. Со всех времен. Наверно, это генетический страх. Я загнал его глубоко и делаю вид, что все в порядке, но на самом деле я боюсь.

Вальд пожал плечами.

— Страх в конечном итоге полезен.

— Возможно. В каких-то пределах.

— Ну, так держи себя в этих пределах.

— Ради чего? Все больше думаю — ради чего, если можно дожить весело и счастливо?

— Весело, как же. Да ты там сдохнешь от скуки; а то и назад попросишься. Мало, что ли, таких?

— Я на акциях стал бы играть…

— Да-а, — протянул Вальд, покачивая головой, — раньше этот сюжет звучал как-то ярче, эффектнее… Мы стареем, партнер.

— Все стареют, — сказал Филипп, — это нормально; а вот что ненормально, так это что мы прячем головы в песок. Почему мы не видим, насколько все хлипко? Слишком заняты, вот почему! Вот убьют кого-нибудь, особенно знакомого… значит, есть повод поговорить. Чувствуешь? Всего лишь поговорить. Не сделать. Даже не задуматься!

— Не передергивай, — нахмурился Вальд, — я именно задумываюсь о службе безопасности, и именно собираюсь ее сделать.

— Очередной паллиатив. А вот поехали бы…

— Перестань.

— Ты бы женился там… тебе даже проще…

— Партнер, прекрати, — потребовал Вальд. — Нудно все это. Давай лучше выпьем.

— Давай.

Поднялись, посетили бар; сидя за стойкой, хлопнули по одной; помолчали, какие-то неудовлетворенные друг другом.

— Какие мы с тобой одинаковые, — с досадой сказал Вальд. — До отвращения одинаковые. Одному из нас вечно нужно плакаться, а другой должен быть сильным и утешать. Это, что ли, дружба?

— А знаешь, — с удивлением сказал Филипп, — похоже, ты сейчас попал в самую тютельку. Именно это и есть дружба.

Вальд хохотнул.

— Я сказал что-то смешное? — осведомился Филипп.

— Да нет. Наверно, ты прав. Я просто подумал, что раньше нам бы и в голову не пришло говорить о таких вещах после удачных переговоров. Мы — помнишь? — сразу бросались к своим триста восемьдесят шестым и если о чем-нибудь и говорили, то только как потолковей провести следующий этап. Ведь мы получили подряд, партнер! Давай хоть для приличия порадуемся!

— Ну, не совсем еще получили…

— Брось! После сегодняшнего он уже не уйдет.

— Надеюсь.

— Так что ж ты не рад?

— Да рад я, рад, успокойся!..

Вальд поджал губы.

— Ну вот, — ухмыльнулся Филипп, — теперь твоя очередь поныть… Да, насчет подряда — знаешь что? Мне понравился Эскуратов.

— Кстати, — осторожно заметил Вальд, — мне совестно признаться, но вообще-то я ни черта не понял, что у них случилось за обедом или раньше.

— А потому что ты не о том говорил с Эстебаном. И меня не так сориентировал. Вообще странно, как я не прокололся; только брэйнсторминг и помог.

— Может, все-таки расскажешь?

— Ну-у, я не уверен, конечно… — прогудел Филипп с номенклатурной интонацией, копируя кого-то высокопоставленного. — Всего лишь версия, понимаешь…

— Короче, врач Геворкян.

— Да он сразу же стал на нашу сторону. Мы же сила! И он это прекрасно знает. Просто… вначале Эстебана укорачивал… это их какие-то свои дела, к подряду вообще никакого отношения… а потом, видно, те что-то почуяли и нажали на свои рычаги.

— Когда он уже обозначился.

— Да, пришлось ему слегка повертеться. Но справился. Вчера утром, когда мы с ним говорили, у него уже было решение.

— Зачем же обед? Если по-твоему, то получается, что ему выгодней было бы ждать…

— Потому-то он мне и понравился. Мы побеседовали, а потом до него дошло, что справился-то не до конца. Как нам известно, эти люди просто так не съезжают… Где-то он, видно, недоработал. И сообразил — или подсказали — что те отыграются не мытьем, так катаньем.

— На нас, — предположил Вальд.

— Да. Но не сразу.

Вальд хмыкнул.

— Ага. А через нас — на нем. Когда платформа будет поставлена, когда начнется поддержка…

— Вот это он и сообразил. И стал быстро улаживать.