Исповедь

Скажи, в каких небесных картахДля новых звезд указан путь?Ночное небо, словно бархат, —Ему открой навстречу грудь!И только жди в молчаньи ночи,Не забывая никогда,Что там, где сердца средоточье,Должна взойти твоя звезда.Терпи и жди в полночном мраке, —В твоей написано судьбе,Когда все сердце станет факелЗвезды, сияющей в тебе.И будет путь в нее же вкраплен,Из сердца перекинут мостНавстречу падающим каплямОсенних звезд.12 декабря 1923

СПАС БЛАГОЕ МОЛЧАНИЕ

Крылатый отрок на иконе,И строгий перст кустам прижат.Сложи молитвенно ладони,Свой взор не обращай назад.Пусть, как любовь, неотвратимой,Презрев бесовскую игру,Отныне путь твой станет схимой,Незримой для других в миру.Крылатый Отрок — твой вожатый,Благослови его приход.Когда уста молчаньем сжаты,То слово в сердце зацветет.27 июля 1924

«Ты сам мне вырезал крестик…»

           Ты сам мне вырезал крестик,и сам его надень,чтоб быть нам с тобою вместе           и ночь, и день…

           У нас Ангел-Хранительодин теперь, —пробей же, пробей в граните,           в темном граните — дверь.           Если пробьешь ты каменьотточенным резцом —откроется перед нами           отчий дом…           И будет уже не крестикна сердце моем, а цветок,и будем с тобою вместе…           И близок срок.Июль 1924.

«Ты сказал, что наша любовь — вереск…»

           Ты сказал, что наша любовь — вереск,мой любимый цветок, —но крепко заперты двери,           темен Восток.

           И мы позабыть не можемкрасоты раздробленный лик, —тебя манит смуглая кожа,           меня — рот цвета гвоздик…           И слаще, чем сон виноградиндля меня этот алый рот,а твой взор по-иному жаден,           тебя смуглая кожа жжет.           И, значит нет чудаединой любви…Каждое сердце — Иуда,           каждое сердце — в крови…           Не носи мне лиловый вереск,неувядающий цвет…Мы — только жалкие звери,           а любви — нет.13 августа 1924

«В эту ночь я была с другими…»

           В эту ночь я была с другимив ресторане большом…Под звуки джаз-банда танцевали шимми           женщины с малиновым ртом…           А мужчины тут же пили сода-виски,ели их дамы кофе-гласе…И я знала, что все они друг другу близки,           и все во сне.           Что они корчатся от безумной боли,что дама в красном уронит бокал,положит голову на мраморный столик           и завоет, как шакал.           Но никто не услышит, никто не обернется,даже не вздрогнет сигарный дым…Ведь каждое сердце скоро порвется,           что вы делаете с сердцем моим.Осень 1924

«Лесное озеро, поросшее осокой…»