Исповедь Дракулы

– Именно об этом я и собирался доложить твоему высочеству, – у Драгомира были впалые небритые щеки и красные от усталости глаза. – Стычка с передовым отрядом неизбежна, а настоящий бой, думаю, предстоит завтра на рассвете.

– Откуда здесь взялись турки?

– Это не турки, милостивый государь.

– Люди Раду?

Драгомир твердо выдержал мой взгляд:

– Это молдавский отряд, твое высочество. Случилось неизбежное – молдавский воевода вступил в войну на стороне султана.

До последнего мгновения приговоренный к казни ждет помилования, до последнего вздоха утопающий борется за жизнь, сражаясь с водной стихией, но приходит миг, когда возникает ясное понимание того, что надежды нет. Равнодушие, усталость, растерянность… Я остановился, слез с коня и, не замечая ничего вокруг, пошел по сухой, твердой, как камень земле. До конца, вопреки всему я верил Штефану, но он всадил мне нож в спину по самую рукоять. Жить можно только тогда, когда веришь во что-то, я верил в дружбу, верил в духовную связь, которая была сильнее кровного родства, но, как выяснилось, заблуждался. Миром правили предательство, вероломство, измена…

– Твое высочество! – спешившийся Драгомир догнал меня, пошел рядом.

– Уходи, я так устал.

Слова не подействовали, – он все так же, не отставая, вышагивал рядом. А я хотел лечь на землю, закрыть глаза и терпеливо ждать, когда раскаленное солнце иссушит плоть и смерть заберет меня.

– Постой, куда ты собрался, воевода?

– Оставь меня! Это приказ!

– К черту приказы! – он забежал вперед, преграждая дорогу. – Послушай, Влад, не бросай нас, умоляю! Если ты бросишь нас, нас нашинкуют, как капусту. Без воеводы армии не существует. Веди нас в бой, князь. Нам всем паршиво и не хочется жить, но ты же сам говорил, что никогда нельзя сдаваться. Не предавай нас…

Не знаю, что именно подействовало сильнее: смысл слов или тот тон, которым они были произнесены. Условности, этикет, субординация отпали – рядом стоял равный мне боевой товарищ, с которым мы пережили столько горя и побед. Он ждал ответа, и я заставил себя говорить:

– Да. Ты прав, Драгомир. Сейчас не время для чувств и переживаний. Мы обязаны исполнить свой долг, как бы тяжело не было. Прости меня за слабость. Я поведу вас в бой, и буду сражаться с любым врагом, как бы его ни звали. Мы не отступим.

И вот мы уже скакали по степи, готовясь вступить в бой с авангардом молдавских войск. Копыта коней выбивали пыль из сухой, твердой, как камень, земли…

Валахия, Карпаты

Армия таяла как сосулька на солнце, – неуловимо, незаметно и безвозвратно. Валахию раздирала бессмысленная, братоубийственная война. Я дрался со всеми – с молдаванами, боярами, поддерживавшими моего брата, с отрядом самого Раду, с турками, небольшая часть которых осталась в стране после бегства султана. Меня нещадно били, но порой и мне удавалось одерживать победы, перерезая глотки тем, кто должен был бы стать моими союзниками в борьбе с неверными – православным христианам, готовым душу продать в борьбе за власть. Победы сменялись поражениями, поражения победами, но все это уже не имело смысла, – я победил султана, разгромил сильнейшую армию в мире, но не смог справится с теми, кто еще недавно клялся мне в вечной дружбе и любви. Я возненавидел слово «друг» и тех, кто лицемерно сулил мне свою поддержку.

Но дело было не только в военных потерях. Я утратил контроль над армией, и те, кто уцелел в схватках, просто покидали меня, разбредались в разные стороны, как это сделал когда-то боярин Галес. От многотысячного войска остался только маленький отряд – самые верные люди, готовые разделить со мной общую судьбу. Вступать в бой с преследовавшим нас Раду не представлялось возможным, силы были неравными, а потому, уклоняясь от столкновений, мы стремительно отходили к горам.

Последние полгода я почти все время провел в седле, изъездил вдоль и поперек румынскую землю, но сегодня передо мной расстилались уже не равнины Валахии и холмы Молдовы, а горные тропы, петлявшие среди поросших ельником крутых горных склонов. Летний зной сгинул вместе с кровавым вторжением, и каждое осенние утро напоминало о приближении зимы. Туман скрывал вершины гор, ели казались почти черными, низкие тучи упрямо наползали на их остроконечные верхушки.

Начальник княжеской охраны как всегда ехал рядом, и я решил прервать невеселое молчание, задав давно мучивший вопрос:

– Как ты думаешь, Драгомир, по какой причине это случилось? Почему меня бросили те, в чьей преданности не приходилось сомневаться? Неужели я до такой степени не разбираюсь в людях, что выбрал из всех исключительно предателей и трусов?

– Люди меняются, милостивый государь. Когда ты был силен, они готовы были пожертвовать собой ради тебя, а теперь тянутся к тому, кто обладает большей силой. Каждый думает о себе. Зачем связывать свою жизнь с тем, кто идет ко дну? К тому же на стороне Раду Красивого не только сила, но и деньги. Большинство твоих сторонников, твое высочество, просто перекупили, остальные отреклись от тебя из-за страха.

– Почему же ты со мной, Драгомир?