Исповедь Джо Валачи

Я прибыл туда около девяти часов. Когда я вошел в жилую комнату, он бинтовал рану на ноге своего младшего сына, которую тот порезал. На мой взгляд, мальчику было лет восемь. Мистер Маранзано сразу же приступил к делу. Он сказал: «Джо, мне известно, что ты удивлен, что не удостоился большего тогда, во время банкета». Он был прав. Все, что мне причиталось, так это компенсация моих расходов и еще около 100 долларов в неделю. Честно говоря, я даже немножко подрабатывал на стороне.

Он продолжал говорить: «Не беспокойся, ты получишь свою долю и даже больше. Но именно сейчас мы придерживаем деньги, поскольку нам снова предстоят дела». Другими словами, он сказал мне, что мы вновь возвращаемся к войне. Во время кастелламмарских неурядиц нам приходилось таскать за собой матрасы, поскольку мы часто переезжали с одной квартиры на другую. Иногда мы получали указание за минуту до выезда из жилища, а потому нам всегда были нужны матрасы, чтобы на них спать. Это наше понимание выражения «перейти на тюфяки».

Я продолжал его слушать, пока он объяснял причины. Он сказал: «Я не могу доверять этим двум парням, — он назвал Чарли Счастливчика и Вито Дженовезе, — и нам необходимо от них отделаться, и тогда мы сможем контролировать все». Он говорил и о других, которых также следовало убрать, о таких, как Аль Каноне, Фрэнк Костелло, Вилли Моретти из Форта Ли, что в Нью-Джерси, Джо Красавчик и друг Чарли Счастливчика, не входивший в «Коза Ностру» Голландец Шульц.

Под словами «контролировать все» он подразумевал «итальянскую лотерею», которая в те времена была весьма распространена, а также контроль над строительными профсоюзами, тайную продажу спиртных напитков, ипподромные скачки и тому подобное. Являвшийся боссом евреев Голландец Шульц имел самый крупный лотерейный банк в Нью-Йорке, а Чарли Счастливчик контролировал лотерейный бизнес пригорода.

Неужели неясно, кто намерен осуществлять тотальный контроль? Нужно напомнить, что всего несколько месяцев мы жили в мире. Единственное, чего мне хотелось, так это нормальной жизни. Но, естественно, я не осмелился что-либо сказать.

После этого мистер Маранзано известил меня, что он намерен провести последнюю встречу с Чарли Счастливчиком и Вито на следующий день в два часа. Тут я получил возможность сказать свое мнение об отсутствии оружия: «Не стоит подвергать себя опасности. Представь себе, что этим парням известно кое-что о наших планах». Однако он продолжал пространно говорить о том, что нам предстоит сделать и какими могущественными мы станем, что он почти не обратил на это внимания, но в конце беседы сказал мне: «Хорошо, позвони в контору без пятнадцати два, чтобы уточнить, необходимо ли мне твое содействие».

Я вернулся домой и провел ночь, ворочаясь с боку на бок. У меня имелись все основания для беспокойства. Если что-то случится с мистером Маранзано, то для меня тоже все будет закончено. Удача не со мной, и мне нужно подчиниться судьбе. Единственное, что смогу сделать, это ждать своей кончины. В тот вечер я позвонил в контору, и Чарли Буффало — наш парень — взял трубку и сказал, что все отлично и нет необходимости приезжать. Сразу же после моего звонка в контору заскочил Редкозубый — он остался с Гальяно, что явилось еще одной причиной того, что я должен был сделать то же самое — и сказал: «Привет, я искал тебя. Я познакомился с новыми девицами в Бруклине. Поехали туда, там и проведем с ними время».

Я ответил: «Хорошая идея. У меня нет никаких планов». Итак, мы поехали в Бруклин и развлекались с девицами почти до полуночи, а четверо из нас решили вернуться в Манхэттен поесть. Мы пошли в ресторан, который Чарли Джонс держал на пересечении Третьей авеню и 140-й улицы. Когда мы находились в ресторане, я заметил, что происходит что-то странное. Сначала один парень, а затем другой вошли в ресторан и пристально посмотрели на нас. Я спросил Редкозубого: «Ты обратил внимание на то, что бросилось мне в глаза?» Он ответил: «Да, но я не пойму, в чем дело». Тогда я подошел к Чарли Джонсу. Он не принадлежал ни к какой группировке, но у него были связи и он многое знал. Он шепнул мне: «Джо, уходи домой».

Это было все, что мне полагалось услышать. Я обратился к Редкозубому: «Что ты об этом думаешь?», и он ответил: «Что ж, уходи». Мы дали девицам денег, чтобы они смогли возвратиться в Бруклин. Редкозубый остался с Чарли, а я поехал домой один. По дороге я остановился на Лексингтон авеню, чтобы купить газету. Машинально положил ее рядом с собой на сиденье. Я вел машину очень медленно и обдумывал ситуацию. Я никак не мог понять, что должно было случиться. Это довольно сложно объяснить, я был взволнован, но не знал, почему я волнуюсь. Когда я приехал домой, то послал своего младшего брата на улицу, чтобы он поставил машину в гараж. Я же сел на стул и раскрыл газету — тут и была разгадка: все о том, как был убит старик в своей конторе на Парк авеню.