Исповедь изгоя

Отчет о прочитанных лекциях и политических настроениях сельских жителей Чурсин стал писать на следующий же день. С первой попытки, как это он всегда делал раньше, написать не удалось. Гибель сельского парня из небольшой сибирской деревни на земле сопредельного государства во многом изменила его жизненные установки. Только поздним вечером он сел за стол и исписал два листа бумаги. Происшедшее в Николаевке изложил очень подробно. Очень краткими были и его рекомендации. В эту ночь он спал, как никогда спокойно. Он, как человек, как коммунист выполнил свой долг перед Анной Петраковой и ее сыном. Он также не сомневался, что его уже никогда больше не пригласят выступать в какой-либо аудитории…

Утром раздался телефонный звонок. Чурсин взял трубку и услышал знакомый голос секретаря Октябрьского райкома партии. Звонила Регина Матвеевна и просила его выступить в телевизионной передаче «За круглым столом», посвященной предстоящим выборам в Верховный Совет страны. Он сразу же отказался от предложения. Однако в трубке звучал очень требовательный голос:

– Егор Николаевич… Я Вас очень настоятельно прошу выступить… Наш кандидат Евгений Иванович, очень уважаемый человек в нашей области. От Вас, как одной из популярной личности, во многом будет зависеть не только его успех, но и наша позиция по этому вопросу…

Чурсин, прервав угодливое восхваление своей персоны, вновь решительно произнес:

– К сожалению, в предложенной Вами кандидатуре я вижу куда больше минусов, чем плюсов… Я не могу обманывать простых людей… У меня нет желания принимать участие в этом балагане…

В сей миг в трубке раздался властный и одновременно раздражительный голос:

– Я, товарищ Чурсин, очень сожалею, что Вы не состоите на учете в нашей партийной организации… А то…

Чурсин резко и со злостью крикнул в трубку:

– Не надо беспокоиться… Меня же может наказать и городской комитет партии…

Больше он ничего не стал говорить. Он мгновенно бросил трубку и открыл окно. Ему сейчас очень не хватало свежего воздуха.

После нелицеприятного разговора с партийным чиновником он еще долго ходил по комнате. Он, наверное, ходил день и ночь, ежели бы не появилась Лариса. Она пришла из магазина. Новостей у нее была целая куча, и все они были очень грустными. Продуктов питания в магазине хоть шаром покати. За двумя бутылками водки и сигаретами она простояла два часа. Стоящие в очереди, нередко колотили друг друга кулаками. Раздавалась матерщина, от которой она закрывала свои уши…

И в эту ночь Чурсин не спал. Он все думал и думал. Сомнений у него, как у ученого, так и как у человека не было. Тезис ускорения и перестройки есть всего лишь очередное изобретение партийной номенклатуры. Ее мероприятия носили декларативный и популисткий характер. На деле КПСС ничего не делала для коренного изменения экономического базиса страны. Ее верхушка не решала насущные вопросы советских людей. Отсутствие материальных средств на повышение уровня жизни народа компенсировалось за счет увеличения объема производства алкогольной продукции. Под эгидой партийных органов распределялись предметы первой необходимости: хлеб, сахар, масло, сигареты, нижнее белье и т. п. В некоторых регионах, благодаря новым инициативам в распределении, создалась нездоровая обстановка. Процветало воровство, спекуляция. В очередях нередко возникали потасовки, кое-где имелись человеческие жертвы…

Ровно в полночь он встал с постели и сел за письменный стол. Затем открыл тетрадь, взял авторучку и решительно вывел «Генеральному секретарю Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза…». Через три часа он вышел из дома. В руках у него него была два письма, одно из них было с уведомлением…

Первое сентября для Чурсина началось, как обычно. Он уже восьмой раз стоял на торжественной линейке. Восемь раз, как и раньше, он и его коллеги брали свои стулья и заходили в кабинет заведующего кафедрой. Затем обсуждали вопросы повестки дня. На этой раз заседание кафедры не состоялось. Не состоялось из-за персонального дела кандидата исторических наук, коммуниста Чурсина. Объявление об его персональном деле висело возле входа в институт, такое же объявление было возле партийного комитета и возле кафедры.

Очередная «персоналка» неожиданностью для него не была. Несмотря на это, он стал волноваться, его ноги стали ватными. Появились колики в области сердца. Он сразу же проглотил таблетки. Он глотал их в последнее время очень много. Партийное собрание историков было назначено на двенадцать часов дня. У него еще был почти час свободного времени. Он стал бегать по институту, искал Ларису. Он очень боялся за нее. Нервный стресс плохо мог отразиться не только на ее здоровье, но и на здоровье будущего ребенка. Его попытки ее найти были безуспешными. Никто из опрошенных студентов и сотрудников, не знал ее местонахождение. Ехать домой или идти в общежитие, он не рискнул. Времени было в обрез. Он не сомневался, что его даже минутное опоздание коммунисты воспримут как его нежелание присутствовать на столь важном мероприятии.