Исповедь книгочея, который учил букве, а укреплял дух

А где в это время пребывает исследователь? Конечно же, он — участник спора. Он включен в исследуемую систему. Но особым образом включен. В третий раз Бахтин: "Понимание целых высказываний и диалогических отношений между ними неизбежно носит диалогический характер (в том числе и понимание исследователя-гуманитариста); понимающий (в том числе исследователь) сам становится участником диалога, хотя и на особом уровне (в зависимости от направления понимания или исследования). Аналогия со включением экспериментатора в экспериментальную систему (как ее часть) или наблюдателя в наблюдаемый мир в микрофизике (квантовые теории). У наблюдающего нет позиции вне наблюдаемого мира, и его наблюдение входит, как составная часть, в наблюдаемый предмет".

Констатация или пожелание? И то, и другое. Для вхождения нужны усилия нужно изощриться войти в экспериментальную систему, но прежде ее для этого изготовить. Получится ли?.. А пока представлены монтажные пласты текста, которые следует конкретизировать, то есть сделать текстами ученой учительской — жизни героев, истолковав их конгениально словолюбиво средневековому их толкованию, но помня при этом о смысле, пребывающем в Зазеркалье текста, то есть помня то, ради чего все это тысячелетнее учено-книжное дело.

А теперь несколько замечаний о том, как из абстракций средневекового ученого книжника-учителя выйти к персоналиям — исторически живым людям, осуществившим текст как собственную ученую жизнь, а жизнь представившим в формах филологически артикулированного текста. Но... ради смысла, совлекаемого с небес на Землю и узнаваемого после всего этого в лицо.

ИСПОВЕДЬ КНИГОЧЕЯ, который учил букве, а укреплял дух...

Книга, так названная, предполагает определенную исследовательскую трудность: сосуществуют усредненный образ этого самого ученого книгочея-учителя, лишенный неповторимых черт, и конкретный герой конкретной истории средневековой учительско-ученической науки. Разрыв очевиден. Но смысл исторического воспроизведения состоит в воссоздании этого образа на контрастном фоне социально значимого; образа, формирующегося в его отталкивании от соседствующего, схожего как по диахронии, так и в синхронном сосуществовании; иначе говоря, образ в его генетическом, культурно-историческом "родстве" (предшественники) и "общительном соседстве" (современники). Историческое время — историческое пространство, родство-соседство, но и отталкивание. Преодоление инерции мышления, стиля, жанра — необходимое условие существования исторической индивидуальности, ее самоосуществления. С. С. Аверинцев, исследуя Плутарха-биографа, мыслит "наложить силуэт на фон и не спеша прослеживать контур, отделяющий его от фона", чая тем самым справиться со своей задачей. Это верно. Но что это означает в конечном счете? Не означает ли это рассмотрение учено-книжно-учительской деятельности в контексте личного и социального существования ?

Если личное существование предполагает самоизменение субъекта деятельности, в том числе и самой деятельности, то существование социальное есть "изменение обстоятельств", предстающее в наибольшей своей остроте и характерности в неповторимой творческой личности; иначе — в "микросоциуме" личности. Таким образом, изменение обстоятельств и самоизменение субъекта этих обстоятельств не только взаимообусловлены, но и взаимоотражены, взаимоопределены. Это противопоставление (изменение обстоятельств самоизменение) можно представить в следующем виде: знание — сложение из слов приема, указывающего на смысл, — осмысленное самосознание. Собственно же самосознание формируется в ходе общения культур, осуществляющегося не по принципу устранения оппонента, а по принципу взаимного развития; в результате направленности индивидуальной мыслительной деятельности на собственное мышление как на "образ культуры".