Исповедь литературоведа. Как понимать книги от Достоевского до Кинга

Было лето, понедельник, оставалось ещё пять недель отпуска. Впереди была поездка в Амстердам, я сидел один в своём кабинете у окна, курил, потягивал вискарь и думал только об одном моменте. Ведь всего день назад на этом подоконнике сидела та, к которой я испытал такие сильные чувства, каких ещё не было у меня.

У нас уже было несколько свиданий, она оставалась у меня на выходные, нам было очень хорошо и легко вместе, но ни о чём серьёзном речи ещё не было. Но знаете, как бывает: достаточно одного момента, одного жеста иногда, чтобы всё изменилось.

День накануне, мы сидим у открытого настежь окна, она – на подоконнике, я – за своим рабочим столом. Слушаем музыку, на удивление – сошлись во вкусах, а это уже большая редкость. Солнце светит, впереди ещё день, дел никаких, настроение – счастье. В колонках песня Feeling good. Поворачиваю голову, смотрю на неё, а чёрт знает, что со мной. То ли свет так падал, то ли ещё что совпало.

Она просто затянулась сигаретой, выдохнула, и солнечные лучи, через этот сигаретный дым просеянные, как-то особенно мягко на её красные волосы легли. И сразу столько в голове смешалось. Столько случайностей совпало в момент. И дым, и песня, и воздух, и свет.

С каждой из этих отдельных случайностей были свои ассоциации. Смешавшись вместе в единый момент, они стали сигналом к тому, чтобы произнести то, о чём можешь потом жалеть. Тогда в едином порыве вдохновения, поняв что хочу, чтобы мы сидели вот так же и через десять, и через двадцать лет, я произнёс простое слово люблю,

только не получил ответа.

А день продолжился в том же ритме: приятный вечер и восхитительная, пьяная вином и страстью ночь. Сомнение выбралось только следующим днём. И я ломал себе голову, думая, правильно ли сделал, почему вот так поддался порыву? Быстрые чувства часто пугают, за ними многие видят фальшивку.

Вот и я задавал себе вопрос: насколько реально было то, что произошло? Может, всё это просто гормоны? Химия и цепочка случайных совпадений, которым я придаю слишком большое значение? Может быть, оно так и было. Ведь признавался в любви и до этого. Было только одно «но»: ни разу не совпадало столько случайных событий. А может, я их просто не видел?

А тут был сразу и сигаретный дым, напомнивший мне о море и скалах, и песня любимая от Нины Симон, которая всегда для меня была предвестием счастья, и лёгкий летний ветер, тёплый, мягкий, нежные прикосновения которого к лицу люблю с самого детства, и свет, растворённый в сигаретном дыму, почти осязаемый, как на полотнах любимого Рембрандта. Если и обычное совпадение это было – то одно на миллион. И родившееся чувство нужно было не давить, а дать ему выход. Просто отсечь всё лишнее. И отсёк, и до сих пор не жалею об этом. Даже в самые сложные времена, а близкие люди иногда тоже бывают невыносимы, каждый раз вспоминаю тот момент, и сразу в разы становится легче.

Но в романе Кундеры прекрасно не только описание чувства и его рождения. В нём ещё разбирается и красота языка. Эмоции ведь наши выражаются словами. Необходимо точно знать их значение, чтобы лучше понять самого себя.

Без этого знания познать искусство слова невозможно. Тонкая штука – психология языка. А Милан Кундера мастерски описывает её суть.

«Все языки, восходящие к латыни, образуют слово «сострадание» с помощью приставки «co-» (com-) и корня, который изначально означал «страдание» (поздняя латынь: passio).

На другие языки – например, на чешский, польский, немецкий, шведский – это слово переводится существительным, состоящим из приставки того же значения, сопровождаемой словом «чувство» (по-чешски: soucit; по-польски: wspolczucie; по-немецки: Mitgefuhl; по-шведски: medkansla).