Исповедь оборотня

– Нет, гражданин начальник! Я такой же, как все! Ни чем не лучше и ни чем не хуже!

Иначе, меня бы здесь не было! Вы говорите, что бил! Если бил, то должны быть синяки! Я

могу раздеться и показать! Уверяю вас, не найдёте ни одной ссадины!

– Хорошо! Мне, нужна, правда! – он садится за стол. Локоть об столешницу, лбом

упирается об указательный и большой палец, внимательно смотрит на меня.

– А зачем она вам? От этой правды никому хорошо не будет! Вообще, кому она нужна?

– Для начальника колонии! Для меня!

– Для начальника колонии я уже написал! – немного подумав, – Для вас могу

рассказать правду, но не более! Нужно, чтоб вы это знали! В дальнейшем мне это может

пригодиться!

– Вам? Для чего? – удивлённо смотрит на меня начальник.

– Это вроде страховки! Я сижу ровно! Но, если кто-то ко мне полезет ещё раз, то я

буду защищаться не так, как прошлый раз! Появятся жертвы!

– Хорошо! Я вас слушаю! Обещаю, что учту ваши пожелания!

– Воровская братия пытается подчинить меня себе! Это у них пока не получается!

Возможно, они предпримут ещё попытки! Я их пока не трогал! Если полезут, Уголовный

Кодекс мне разрешает в целях самообороны применять физическую силу и наносить

телесные повреждения! Статья 37, 38, 39!.. – я коротко рассказываю, что было в раздевалке.

Начальник отряда слушает, не перебивая, отпустив голову. После рассказа, снова

внимательно смотрит на меня:

– Хорошо! Я вас понял! Идите!

За дверью стоит Валеев. Я ему показываю, что рот на замке, и иду в отряд. Через

пару часов он, красный, как рак, выходит из кабинета, направляется ко мне:

– Спасибо что ничего не рассказал! – заискивающе смотрит на меня.

– Слушай меня внимательно, сынок! Потому что больше говорить с тобой на эту тему

не буду! Ты прекрасно знаешь, что я с тобой ничего не делал! Просто предупредил и всё! Я

думаю, это для тебя убедительно! Так вот! Если подойдёшь ко мне ближе метра, я буду

расценивать это, как нападение! Помимо боксёрских приёмов, у меня, в арсенале, есть

другие, о которых ты даже не догадываешься! Хочешь познакомится, подойди поближе!

Только не сейчас! Хочу немного отдохнуть! Я всё сказал! – высказав медленно,

полушёпотом, ложусь в кровать.

– Спасибо! – сконфуженно посмотрев на меня, направляется к смотрящему отряда.

Воровская братия притихла! Понимая свою промашку, не хочет оставлять просто так.

Для них нужен реванш. Мне остаётся, только ждать дальнейших действий с их стороны.

В нашу бригаду перевели Москаленко Лёха, мужчина, примерно 40 лет из 4-ого

отряда. В колонию попал из-за пьянки. Прапорщик. После службы, по пути домой, купил

бутылку водки, выпил. Но оказалось мало, душа требовала ещё. Не имея денег, пошёл в

соседний дом, напротив, где отмечали какой-то праздник. Когда ему отказали, посчитав себя

оскорблённым, достал ружьё, стал стрелять по окнам. Дали 10 лет строгого режима. В

колонии вступил воровское братство. Бравировал тем, что он отрицалово, но пока у него это

плохо получалось.

В этот день, в срочном порядке, мне поручили ремонтировать тент электрической

плитки из зоновской столовой. Лёха, как обычно, стоял сзади, посредине помещения, собрав

вокруг себя свою шоблу, развлекал своими байками. Через некоторое время подошёл ко мне

поближе:

– Ну, вот скажи! Сидит и плитки ремонтирует! Ты же офицер, военный! Твоя задача

людей в бой вести! Что не смог повести и тебя сюда закрыли да? Но ничего! Может с

плитками у тебя получится лучше! А я вот прапорщик и ничего делать не буду! Потому что я

знаю себе цену! Это не моё! А то, что сюда укутали, так это же не навсегда! Всё равно выйду

и буду жить как жил раньше, водку пить, баб трахать! А ты хоть одну бабу трахнул за всю

жизнь? – обращается ко мне, умилённо оглядывая своих.

Понимая, что отсидеться не получится, поворачиваюсь в его сторону:

– Лёха! Тебе что делать нечего? Иди, работай, или не работай! Только другим не

мешай!

– И чего это мы перестали работать? – не отвечая на мой вопрос, снова озирая свою

толпу, ухмыляется он.

– А ты, что будешь мне указывать, что мне делать? Что регулировщик?

– Это ты мусор! Я, прапорщик внутренних войск! Прапорщик звучит гордо! Ты кто по

званию?

– Ты, прапорщик? А ведёшь себя как ефрейтор! Может ты ефрейтор? Ну-ка ответь

своей честной компании? Ты, ефрейтор? – ухмыляюсь я.

– Кого ефрейтором обозвал? Слушай ты!.. – и запнулся, покраснел от злости,

осмотревшись по сторонам.

– Ну, кто? А? – не унимаюсь я. Пытаюсь встать, он толкает меня обеими руками в

грудь. Я падаю на стул.

– Ничего себе! Ты что, меня ударил? Косишь под авторитета, а сам руками базаришь!

Лёха, ты попал! Авторитеты так не делают! Это беспредел! Нормальные пацаны речи ведут!

Руки в карманах держат! – с этими словами привстаю.

Он снова попытался ударить в грудь. Я отражаю левой рукой и наношу прямой удар в

челюсть. Он падает, как подкошенный. Толпа притихла, ему помогают встать. Из

рассеченной губы, идёт кровь. Не ожидавший такого поворота, он не на шутку рассердился.

Но больше не подходит близко. Красный, как помидор, с дрожащими губами, растрёпанными

жиденькими волосами льняного цвета, выплёвывая кровь, хватается за своих, словно его