Исповедь самоубийцы

— Прости меня, Женя! Но только я не могу поступить иначе…

* * *

Азиз-Васятка

Громыхнув скрипучим засовом, охранник распахнул дверь. Азиз шагнул в камеру. В тесном пространстве народу было набито куда больше, чем то полагается по нормам. Случалось, даже спать приходилось по очереди — нар не хватало.

Впрочем, лично к Азизу это не относилось. Для него всегда местечко было обеспечено, причем в том углу, где воздух был посвежее — в той степени, конечно, насколько газовую смесь, образованную множеством тел, можно именовать воздухом.

Так и теперь, стоило Азизу переступить порог, раздался заискивающий голос:

— Азиз вернулся! — сквозь толпу протиснулся Васятка. — Пропустите…

Люди задвигались, пропуская «авторитета». К нему относились по-разному: одни с уважением, другие ненавидели, третьи пресмыкались, но все одинаково боялись. К этому Азиз относился равнодушно. А потому молча проследовал к своему месту.

На соседних нарах сидели двое его приближенных. Головорезы отпетые — личная охрана. Верили своему шефу, готовы были для него на все. Потому что знали — только авторитет Азиза сможет им гарантировать более или менее спокойную жизнь в «зоне». Даже если его выпустят, а их нет, они сумеют прибиться еще к кому-нибудь. А то и сам же Азиз их передаст кому-нибудь, слово замолвит. Верные люди ценятся всегда и везде.

— Что-нибудь новое? — льстиво заглядывал в глаза Васятка, протягивая Азизу кружку крепкого чая.

Азиз не ответил. Это его дело — что и кому сообщать, а кому нет. Потому он молча отхлебнул чаю, спокойно обвел взглядом свое «хозяйство».

— Что тут у нас, пока меня не было? — спросил с деланым равнодушием.

Услышал в ответ именно то, что и ожидал услышать.

— Новенького к нам в камеру привели, — зачастил Васятка, довольный тем, что может сообщить Азизу нечто действительно заслуживающее внимание. — И сразу после вас на допрос Мокреца вызывали.

— Что за новенький? — подобный вопрос был вполне закономерен.

— Пока не знаю. Пришел, в угол забился и молчит.

— Пощупать пробовали?

— Пробовали. Молчит. Даже имени не сказал. Ну ничего, ночью с ним разберемся, что за гусь, — сквозь зубы процедил один из телохранителей.

Азиз ничего не ответил. После паузы спросил:

— А кто такой Мокрец?

— Семьдесят шестая, — тут же отрапортовал Васятка номер статьи, которую «шьют» подследственному. — Сидит третий месяц, на допросы вызывают регулярно, похоже, он не «колется». Как-то его избитым с допроса привели…

Расклад становился ясным. Пора было браться за дело.

— Васятка, — едва ли не впервые Азиз обратился к своему «шестерке» ласково и по-доброму. — Тебе сегодня есть персональное задание.

Много ли надо человеку для счастья! Достаточно лишь поверить в то, о чем мечтаешь в глубине души.

Любая «шестерка», самая распоследняя из распоследних, мечтает о том, что в конце концов выйдет хотя бы в «валеты». Не понимает она, бедняжка, что «шестерка» — это не должность и не звание, что это натура, характер, судьба…

Васятка расценил слова шефа именно так, как тому и хотелось: что ему дают задание с целью повысить его воровской статус.

Между тем Азиз повернулся к своим архаровцам.

— Заточку! — велел он.

Те переглянулись. Отдавать личное оружие не полагалось кому бы то ни было.

— Ну! — прикрыл глаза Азиз.

Поколебавшись, один из телохранителей извлек откуда-то остро отточенный кусок арматуры. Отдал его боссу, стараясь при этом, чтобы металлический пруток не попал на глаза никому постороннему. Азиз тоже взял его незаметно.

— Сегодня же вечером «замочишь» новенького, — негромко сказал Васятке авторитет.

Васятка ошеломленно молчал. Причем поразило его в большей степени именно спокойствие, с которым были произнесены эти слова.

— Ч-что? — растерянно переспросил он.

— У тебя уши заложило? — осведомился Азиз. — Я же тебе ясно сказал: сегодня же «замочишь» новенького.

Только теперь Васятка осознал весь ужас положения, в котором оказался.

— Но я… Но я не умею…

Азиз опять прикрыл глаза, обронил небрежно:

— Вот и научишься.

Он знал, что делал. Он просчитал развитие ситуации до мелочей. Сколько уже таких вот дураков промелькнуло рядом с ним. Каждый из них считает себя индивидуальностью, личностью — а все одинаковые, как металлические монеты одинакового номинала.

Он все предвидел. А потому ему было скучно.

Сейчас должен подать голос кто-нибудь из телохранителей…

— Азиз, так ты нам только скажи — мы сами все сделаем тихо и аккуратно, — с обидой в голосе проговорил телохранитель. — Ты же нас знаешь.

«Авторитет» повернул в его сторону голову. Отвечать он не обязан. Но в данном случае снизошел до подручного.

— Надо же и Васятке когда-нибудь начинать учиться, — пояснил телохранителю.

И снова произошло то, что предвидел Азиз.

— Ну а если я найду в камере, кто это сделает? — с надеждой спросил Васятка. — Он сделает, а мы останемся в стороне.

Азиз тяжело и долго глядел на него. Потом пожал плечами, опуская на глаза морщинистые веки.

— Как знаешь, Васятка. — И добавил слегка разочарованно — Хочешь из тебя человека сделать, да, видно, тебе этого не надо…