Исповедь жертв (СИ)

— У меня для вас выгодное предложение, раз у вас не получилось в модельном бизнесе, то что мешает вам попробовать себя в предпринимательстве? У вас есть денежные средства для инвестиций, у меня есть деньги для инвестиций. Почему бы нам с вами не объединиться?

— Мне кажется мои инвестиции — эта одна миллионная ваших денег.

— Деньги, дорогая моя, всего лишь ресурс, самое ценное — это дружба… Я думаю у нас все получится…

Вернувшись из сознания девушки, у Алекса начала кружиться голова, что было привычным чувством. Он выдал только одну фразу, окружившим его напарникам:

— Все началось здесь… Но спрашивать нужно не у нее.

* * *

Известный писатель, богатый банкир и один из самых влиятельных людей Нью-Йорка. Помимо этого, в глазах общественной публики — щедрый меценат. Однако, Фитцжеральд знал Рорка Милнера куда больше, чем добрая половина «большого яблока». Обучение в Кремьонской школе для одаренных сложило о нем иное впечатление. Детектив подозревал этого человека в страшных преступлениях, в перечень которых помимо банального отмывания денег, содержания притонов и похищения людей, входили еще и мистические обряды, и зверские эксперименты над людьми.

Милнер встречал гостя, как и при последней встрече в своем офисе, который был перестроен в шикарную гостиную. На стене красовались различный литературные награды, в особой позолоченной рамке красовалась «Пулитцеровская премия».

Как странно, — на бледном лице появилась улыбка. — Когда мы встречаемся с тобой, всегда льет дождь. Приветствую, Рорк, — усаживаясь на стул для гостей, ответит Алекс. — Я это тоже заметил.

Детектив посмотрел на банкира. Тот чем-то напоминал Гитлера, только без усов. Бледная кожа, овальное лицо, чуть выше среднего роста с черным глазами и черными прилизанными волосами. Изумрудно-темный костюм на нем смотрелся отменно. Они оценивали друг друга и не скрывали этого. Но никакой напряженности, как при последней встрече не чувствовалось. Наоборот, два мягких кресла были направлены на панораму города. А сити был прекрасен, обильно орошаемый алмазными крошками. Между креслами располагался стеклянный столик, на котором стояла бутылка с отборным ирландским виски и два стакана.

— Угощайся, детектив, — разливая по стаканам напиток, сказал Рорк.

— Не откажусь, — подняв стакан, он предложил тост. — За то, чтобы твои читатели всегда восхищались твоими творениями.

— Тогда я за то, чтобы все твои дела раскрывались так же быстро, как и сейчас.

После звона стаканов, сложилось впечатление, будто они и были друзьями детства.

— Нам уже под тридцать, но меня всегда после выпитого мысли уводят куда-то в детство. У тебя много было друзей?

— Признаться честно, кроме брата Саймана и вспомнить некого.

— Как становишься богатыми и знаменитыми, у тебя невольно становится столько друзей, что девать некуда. Но этих так называемых друзей видно насквозь. Их интересует только место под солнцем. Я даже на это не обращаю внимания. Только безумный не стремится к выгоде. А настоящий друг — это тот, который был свидетелем твоего становления, помощником при проигрышах, который мог разделить твой ад, тот кто может позвонить просто так. Без выгоды, тратя свое время. В мире бизнеса я понял, те на кого мы тратим свое время, а этот ресурс невосполнимый, те для нас воистину дороги.

— Сколько же у тебя было друзей?

— Друзей много не бывает…

— Так сколько?

— Один… И тот скончался. Я боюсь, что на моих похоронах кроме литературного агента и пары кредиторов никого не будет.

— Не рано ли ты задумался о смерти? Нам еще нет даже тридцати.

— Когда мы становимся мудрее, мы чаще думаем о смерти… И, по моему мнению, это правильно.

— Пессимистические доводы.

— Может быть… Может быть… Но этот этап нашего существования в любом случае окончится смертью. И это правда, как не крути. Мы можем наслаждаться односолодовым виски, девушками с модельной внешностью, нашими достижениями, счетами на банковском счету, дорогими автомобилями, коллекциями редких картин… Но все мы закончим одинаково наш путь.

— Что же ты предлагаешь? Не бороться. Умереть сразу же.

— Нужно влить краски в этот мир. Серость этого несчастного города сбавить яркою палитрой. Либо перевернув его с ног на голову, чем-то полезным, либо подобно Герострату нужно сжечь храм Артемиды, — тут он замолчал, явно подбирая мысли. — Так же я склонен к тому, что если за всю свою жизнь ты изменил хотя бы одну жизнь в лучшую сторону, то быть тебе победителем и на смертном одре.

— Для чего тогда нужно было начинать апокалипсис? — вспоминая прошлогоднюю историю, спросил Алекс.

— Даже ад можно сделать раем, но для этого нужно разрушить ад. Все просто, мой друг. Человеческая цивилизация близится к закату, и многие это понимают. Так почему бы не стать архитектором самого грандиозного плана Бога?

Они все еще наблюдали за серыми осадками, которые неумолимо властвовали за окном. От чего тело согревалось с особым удовольствием. Между собеседниками нависло молчание. Каждый невольно сделал для себя выводы и хотелось просто молчать.

— Дружба… — сорвалось из уст Алекса.

— Что дружба?