Испытание на прочность

— Не пойду, — зевнула Лил, ночью она почти не спала и теперь дремала, удобно устроившись на кровати с книжкой в руках.

Якобы решила почитать, хотя на самом деле смотрела на каждую страницу по несколько минут, потом перелистывала, так и не прочтя ни слова. Не до книг ей сейчас было, тягуче и надрывно, как никогда раньше, болела душа за Ленса и Инка, и еще за папеньку. А кроме того, все чаще приходили воспоминания… обо всем, и о хорошем и о плохом. Плохого, как водится, было больше, но теперь Алильену почему-то расстраивали вовсе не те вещи, какие не давали покоя раньше. И не было больше ни жалости к себе, ни злости на деда. Наоборот, временами было так стыдно, что она начинала шипеть и спешила заняться чем-нибудь, лишь бы забыть, какой глупой, оказывается, бывает временами.

— Зато я хочу, — капризно топнула ногой Лавиния, вызвав на губах дочери мимолетную едкую усмешку.

Маменька снова устраивает представление для шпионов, и только тот, кто не знает ее так же хорошо, как родные дети, может поверить, будто жена искусника способна с утра думать о какой-то пудре. Которую, можно не сомневаться, лакеи Корди притащили бы ей по сотне баночек всех сортов, какие найдутся в магазинчиках Гавра.

— Тебе не дают охрану или лакея, чтобы сопровождал? — с притворным равнодушием спросила Лил.

— Мне не интересно мнение лакеев и охраны! — рявкнула Лавиния, входя в роль. — Я могу советоваться только с теми, чьему мнению доверяю.

— А я имею право находиться во дворце дядюшки, но не гулять по магазинам, — отбила первую атаку Лил.

— Твой хозяин точно так и выразился? — не поверила маменька и правильно сделала, ничего подобного Гарат не говорил.

— Точно так не говорил, но это подразумевалось.

— Раз не говорил, значит, можно пойти. Я выяснила, Гавр считается поместьем Корди, и значит, ничего запретного ты не совершишь. Тем более что скоро на нашу помолвку соберутся все бароны со своими искусниками, и Густав тебя выкупит.

«И тогда я буду обедать вместе с прислугой и выполнять все указы твоего жениха», — хотелось съязвить Алильене, но она снова лишь усмехнулась.

— Поэтому поднимайся и идем, — сделав вид, будто не замечает этой ухмылки, продолжала настаивать Лавиния. — Неужели не надоело целый день сидеть на кровати?

— Нет, — спокойно произнесла Лил. — Нисколько. Я так устала за последний год, теперь никак не могу отоспаться.

Откровенно глянула в лицо маменьки, отметила ее вмиг побледневшие щеки и нехотя слезла с постели. Натянула простые туфли, провела гребнем по волосам и мрачно буркнула:

— Веди.

Из дома они вышли беспрепятственно и по дорожкам шли вдвоем, не сопровождаемые ни слугами, ни охраной. И даже ворота миновали свободно, как обычные люди, но пройдя лишь несколько шагов, заслышали позади себя дружный топот, и Лил не удержалась от усмешки:

— Твой эскорт.

— Густав очень внимательный, — гордо вздернула нос Лавиния, и в этот момент их догнали запряженные в легкие коляски дюжие рабы.

Две коляски были свободны, в третьей сидел Тенкос Ферд, скаливший зубы в самой учтивой улыбке:

— Ваши светлости, барон прислал вам коляски, город хоть и невелик, но обойти его пешком нелегко.

— С чего вы взяли, будто я намерена бродить по городу? — с холодным изумлением приподняла бровь Лавиния. — Как мне сказали, рыночная площадь рядом, а там на колясках неудобно.

— Вам везде будет удобно, — пообещал Ферд, но Лавиния задрала нос еще выше:

— Я сама знаю, как мне лучше. А вы можете следовать за нами на достаточном расстоянии и подождать возле площади.

— Я не собирался ездить с вами по лавкам, — ехидно усмехнулся Ферд. — Барон просто попросил предупредить городскую стражу, чтобы вас случайно не обидели.

Он достал из кармана свисток и поднес к губам.

Похожая на птичью, мелодичная и абсолютно не подходящая для сигнала трель унеслась в переулки, взлетела в небо, отозвалась перезвоном восточных колокольцев в дверях ближайшей лавки. И словно пробудила полусонное, размеренно скучное существование небольшого, едва ли не до блеска вычищенного и вылизанного городка. Со всех сторон неслись звуки шагов, впечатываемых в мостовую подкованными сапогами, конский топот и мягкий перестук каблуков дорогих сапог.

А потом в глубине переулков и улочек показались всадники и пешие, и, несмотря на различную одежду, было у всех и нечто общее. Широкие светло-зеленые пояса с большой серебряной пряжкой, украшенной баронским гербом.

— Это охрана города и принадлежащих Корди заведений, — развалившись в своем кресле, снисходительно объяснил Ферд и, строго глянув на вытянувшегося перед ним мужчину с вышитым на плече офицерским знаком, представил: — Ее светлость Лавиния Корди, невеста вашего барона, и ее дочь. Все поняли?

Толпа слитно кивнула и так же дружно уставилась на неожиданно свалившуюся на них головную боль, и Лил неожиданно остро пожалела маменьку. Та столько силы и изобретательности проявила, чтобы поговорить с дочерью о чем-то секретном, а барон одним мановением пальца разбил все ее надежды.

— Приятной прогулки, — снова широко улыбнулся Ферд, но в его ухмылке отчетливо виделась тонкая издевка.