Испытание на слом

Двадцативосьмидюймовый Ри-дредноут остановился рядом с Мэллори. Ударил луч, прожегший управляющую панель кресла. Оковы свалились.

«Я/мы ждем твоей/нашей следующей команды», — в устрашающей тишине произнес Ри-разум.

Прошло три месяца со дня референдума, после которого Джон Мэллори стал премьером Первой всепланетной республики. Мэллори стоял в одной из комнат просторных апартаментов, отведенных ему во Дворце правительства, и, нахмурившись, слушал пылкую речь стройной темноволосой женщины.

— Джон, я ее боюсь! Эту адскую машину, которая постоянно болтается рядом, ожидая твоих приказов!

— Но почему, Моника? Именно эта адская машина, как ты ее называешь, сделала возможными свободные выборы. И даже теперь лишь она позволяет держать под контролем организацию Косло.

— Джон… — Она сжала его руку. — С этой штукой, которая только и ждет твоих приказов, ты можешь контролировать всех и вся на Земле! Никакая оппозиция тебе невозможна! — Она взглянула ему в глаза. — Никто не должен обладать такой силой, Джон! Даже ты. Ни одного человека нельзя подвергать подобному испытанию.

Его лицо окаменело.

— Разве я злоупотребляю ею?

— Пока нет. Именно поэтому…

— Ты имеешь в виду, что в будущем я стану злоупотреблять?

— Ты — человек со всеми человеческими слабостями.

— Я предлагаю лишь то, что станет благом для всех жителей Земли, — отрезал Мэллори. — Хочешь, чтобы я добровольно отказался от единственного оружия, способного защитить нашу дорого давшуюся свободу?

— Джон, но разве ты можешь в одиночку решать, что именно будет благом для всех жителей Земли?

— Я — президент республики…

— И тем не менее ты — человек. Остановись, пока ты все еще человек!

Он внимательно взглянул ей в лицо:

— Ты недовольна моим успехом, да? Что же я, по-твоему, обязан сделать? Уйти в отставку?

— Я хочу, чтобы ты отослал эту машину туда, откуда она явилась.

Мэллори коротко рассмеялся:

— Ты в своем уме? Я еще даже не начал раскрывать секреты, заключенные в Ри-корабле.

— Мы не готовы раскрыть их, Джон. Наша цивилизация не готова. Он уже изменил тебя. В конце концов он уничтожит тебя как человека.

— Чушь. У меня все под контролем. Этот корабль — словно продолжение моего разума…

— Джон, пожалуйста… Если не ради меня или тебя, то ради Дианы.

— При чем тут ребенок?

— Она твоя дочь. И видит тебя раз в неделю или реже.

— Такова цена за то, что она является наследницей величайшего из людей — я имею в виду… Черт побери, Моника, у меня столько обязанностей, я не могу соблюдать все эти мещанские обычаи.

— Джон… — Ее голос упал до шепота, болезненно-напряженного. — Отошли его.

— Нет. Не отошлю.

Женщина побледнела:

— Ну что ж, Джон. Как тебе угодно.

— Да. Как мне угодно.

Когда она покинула комнату, Мэллори долго стоял, глядя через высокое окно на крохотное судно, парившее в голубом воздухе в пятидесяти футах от него, безмолвное, готовое действовать.

А потом он послал зов: «Ри-разум. Изучи комнаты этой женщины, Моники. У меня есть основания подозревать, что она замыслила государственную измену…»