Испытание правдой

На самом деле переезд полностью взял на себя Билли. Весь наш скарб и нехитрая мебель хранились в местном амбаре, который он нашел для нас. Теперь мы все это выгрузили, подняли наверх по узкой лестнице и расставили в отремонтированной квартире. Поскольку апартаменты были тесноваты, места едва хватило, чтобы поместились наша двуспальная кровать, комод, диван, большое кресло-качалка и сосновый стол со стульями.

Билли сотворил настоящее чудо. В сравнении с той квартирой, что мы увидели по приезде, перемены были разительными. Свежевыкрашенные белые стены, отциклеванный пол, обновленная кухня и туалет, который уже не выглядел отхожим местом, нарушающим все мыслимые и немыслимые санитарные нормы. Я постаралась забыть о крохотных размерах нашего нового жилища. Было приятно просто оказаться в чистом и относительно просторном помещении, в окружении родной мебели. И опять же спасибо неукротимой энергии Билли (он начал перевозить нашу мебель с семи утра) — мы распаковали вещи и расставили все по местам уже к приходу Дэна с работы.

Для него «прийти с работы» означало подняться по лестнице из своего офиса. Когда в тот вечер он явился домой, с ним была и медсестра Басс. Она была в шоке от увиденного, но быстро взяла себя в руки:

— Просто хотела посмотреть, что у вас тут получилось.

— Это все Билли, — сказала я, кивая в его сторону. Он смущенно улыбнулся и продолжил крепить кухонную полку. — Не хотите пива?

— Да у меня дома дел полно, — сказала она.

— Фантастика, правда? — изумлялся Дэн, оглядываясь по сторонам.

— Впечатляет, — ответила она, развернулась и вышла из квартиры.

— Я думаю, это просто потрясающе, — сказал Дэн и поцеловал меня. — Спасибо тебе.

Той ночью мы занимались любовью. Я изо всех сил старалась поддержать его энтузиазм, но почему-то чувствовала себя какой-то отрешенной. Уже не в первый раз я замечала в себе это равнодушие во время секса, тем более что после рождения Джеффри он случался крайне редко.

— Ты в порядке? — спросил он потом.

— Да, все хорошо.

— Мне так не показалось…

— Я просто не хотела будить Джеффа, — сказала я.

— Понятно, — произнес он, но без особой уверенности в голосе.

— Можно мне теперь поспать? — спросила я.

К счастью, Дэн не настаивал на выяснении отношений и не спрашивал, почему именно эта сторона нашей супружеской жизни оказалась ущербной. Я и сама не могла объяснить. Понимала только, что так нельзя, что поступаю несправедливо по отношению к Дэну. Но сейчас передо мной был лишь бесконечный горизонт из бессонных ночей и грязных подгузников. И каждый раз, когда я включала телевизор и видела новостные репортажи об антивоенных демонстрациях, смотрела в записи концерт «Олман Бразерс» на автодроме Уоткинс Глен или читала в «Тайм» о новом романе Воннегута, у меня возникало такое чувство, будто меня физически отстранили от всего интересного, что происходило в 1973 году. Каждое утро я просыпалась с гнетущим ощущением безысходности, представляя себя вечной пленницей этого захолустного городишки. Я оказалась в ловушке. И ненавидела себя за это… тем более что сама соорудила тупик, в который себя и загнала.

Когда спустя неделю меня навестила мама, она сразу поняла, что отношения между нами далеко не безоблачные.

— Ну и когда вы перестали заниматься сексом? — спросила она.

— Мы занимаемся сексом.

— Ты хочешь сказать, что трахаешься с ним по долгу супружества?

— Звучит как-то грубовато, мам.

— Зато в точку. И кто осудит тебя, увидев, в какой помойке ты живешь?

Я не поняла, что она имеет в виду — то ли нашу квартиру, то ли Пелхэм, — но не стала выяснять. Вместо этого я сказала:

— Разве не все молодые семьи проходят через трудности притирки?

— Не пытайся ничего приукрашивать, Ханна. Ты несчастлива, и это видно.

— Да все замечательно, с чего ты взяла?

— Лгунья.

Как ни странно, мама больше не стала давить на меня, выясняя подробности моего замужества. Да и Пелхэм не подвергся ядовитой критике, мама лишь заметила, что ей понравилась Эстель, а медсестра Басс (которую она встретила у кабинета Дэна) — классический образец «белого отребья». Возможно, мамина сдержанность была как-то связана с тем, что ее мимолетный визит был лишь остановкой на пути в Колледж Боудена, где ее ждали с лекцией о ее творчестве.

За несколько дней до своего приезда она позвонила мне и объяснила, что будет проездом в Мэне, времени у нее немного, но она все-таки хочет заскочить и повидаться со мной и внуком.

— «Немного времени» — это сколько? — спросила я.

— Часов шесть.

Верная своему слову, она прибыла в Пелхэм в одиннадцать утра и уехала в пять пополудни. Я показала ей нашу библиотеку и познакомила с Эстель. Потом Дэн пригласил нас на ланч в местную закусочную. За столом он был весь в своих заботах и сорвался через сорок пять минут, когда ему позвонила медсестра Басс, сообщив, что у беременной жены какого-то фермера отошли воды. Вот тогда мама и спросила у меня, когда я прекратила заниматься с Дэном сексом. И хотя ее вкратце уже просветили насчет прелестей нашей квартиры, первое, что она произнесла, увидев все своими глазами, было: